Приговоренная замуж
Шрифт:
– Знаете, дорогая Нелли Семеновна, – наконец собралась с духом старушка, – до меня, извините, дошли странные и нелепые слухи… Поймите меня правильно – я против слухов, против назиданий надоедливых старух и так далее. Мне никакого удовольствия не доставляет этот наш разговор, но мы с вами работаем в школе. В шко-ле!
– А в чем, собственно, дело? – поторопила Нелли.
– Дело в том, Нелли Семеновна… Дело, собственно, в вас, в вашем, э-э-э… поведении. Ходят упорные слухи, что вы, как бы это сказать точнее, что вы слишком часто встречаетесь с молодым человеком из района… У нас деревня, Нелли Семеновна, – старушка почти виновато смотрела на молодую учительницу сквозь простенькие круглые очки. – У нас ничего невозможно скрыть. Все на виду…
– А мне нечего скрывать! – гордо вскинула голову Нелли. – И я ничего не собираюсь и не собиралась скрывать…
Алевтина Степановна внимательно всмотрелась в нее: за долгие годы учительства она привыкла разбираться в людях, выделять даже оттенки интонаций и по ним составлять мнение о человеке. И сейчас она вдруг поняла, что Нелли Семеновна, к которой у нее с самого начала было очень сложное чувство покровительства и ревности одновременно, что сейчас она сказала правду. Но Алевтина Степановна очень хорошо знала и другое – дыма без огня не бывает. Так в чем же дело?
– Я вам верю, Нелли Семеновна… Но этот молодой человек из района существует?
– Да…
– Вы с ним встречаетесь?
– Только по делам «Комсомольского прожектора» и только в Красном уголке.
Алевтина Степановна задумалась, привычно постукивая тупым концом карандаша по столу.
– Я вот что хочу посоветовать, Нелли Семеновна. Вы, возможно, и не нуждаетесь в моих советах, но хотя бы просто послушайте умудренного годами старого человека… Я знаю, что все так и есть, как вы говорите, но… Нелли Семеновна, голубушка, дайте вы ему почувствовать, этому молодому человеку из района, что он никому здесь не нужен, что никто его не ждет и ждать не собирается… Он и перестанет ездить, а люди перестанут говорить…
– Будет ездить другой, – тихо сказала Нелли.
– Что?
– Алевтина Степановна, душно мне здесь, – неожиданно даже для самой вырвалось у Нелли. – Не могу я, ну вот не могу, и все… Понимаете? – Нелли смотрела прямо в глаза потрясенной старушке. – Когда ехала сюда и в самые первые месяцы думала я, что все ерунда. Привыкну к деревне и буду жить, как все. Живут же другие, и я, мол, проживу… А теперь вот признаюсь – не могу…
– Да что вы, милая, что вы, – всполошилась добрейшая Алевтина Степановна. – Не принимайте все так близко к сердцу и на мои слова не обращайте внимания. Наше дело такое, старушечье, поворчать, уму-разуму молодежь поучить…
– Да нет, Алевтина Степановна, – тяжело вздохнула Нелли, – все верно вы говорите, все правильно… И этот, хмырь из райкома… Ему комсомольские дела эти – как зайцу пятая нога… Не по комсомольским делам, а ко мне он ездит, все правильно, как правильно и то, что – нет у нас с ним ничего и не будет… В этом вы мне можете поверить.
– Я верю, – прошептала Алевтина Степановна, – верю…
«Ну и как им всем объяснишь, – думала дома Нелли, – что мне тесно в этой их жизни! Мне мало школы, дома – мне хочется больше! Мир вон какой огромный, он ведь для каждого человека и для меня тоже. А я тут как в клетке. Загнали меня в эту клетку, заперли двери и хотят убедить, что весь мир – внутри этой клетки. Снаружи, мол, ничего нет. Пустота снаружи. А я-то знаю, что там жизнь, там интересные люди, там просто интересно… И я хочу туда! Хочу, и все тут. Почти три года в клетке – это слишком много для меня. Еще три года – и я умру или буду такой же, как они: сварливой, падкой на деревенские новости бабой, буду копить деньги на отпуск и ковры, кормить свиней, напиваться на гулянках, скандалить с мужем. И вот тогда-то мне никто и ничего не скажет, потому что я буду жить, как они… Я-то думала, я мечтала, что у меня будет муж, он откроет дверцы этой проклятой клетки и поведет меня за собой. Куда угодно я идти за ним собиралась – хоть к дьволу, хоть к богу, лишь бы не стоять на месте. А вместо этого… Боже, вместо этого мой муж на дверь с внутренним замком еще и наружный, амбарный замок навесил. И дай ему волю, он же на всякий случай сварочный аппарат приволокет и те двери к стенам приварит… Чтобы – ни с места, значит, чтобы – при нем… Тошно-то как, тошно… Неужели человек только для этого и родится? Дважды перечитала романы Достоевского – нет, не для этого… А для чего? Есть, пить, отправлять естественные потребности и животные могут. Чем же мы от них отличаемся? О будущем думаем? Так опять же для того, чтобы – пить и есть. Все в проклятый желудок упирается. Двадцать три года прожила, а только и знаю, что у меня желудок есть и что его набить надо. А чтобы набить – необходимо работать… А мне мало этого, я не хочу так! Я для большего родилась. И люди не все из-за своих желудков рождаются… А из-за чего? Зачем человек вообще рождается? Не все ли ему равно, есть он на земле или его не будет, сегодня это случится или завтра… И Юра этот. Привязались с ним ко мне. А он мне совершенно не нужен, я без него жила и могла бы дальше жить, но он из другого мира, из другой жизни, в которую и мне хочется… Имею я право желать? А любить? Какая же я дура была, какая наивная дура, когда вдруг решила за Володьку замуж пойти. С этого все и началось – клетка золотая захлопнулась… Я замуж-то для радости выходила, для счастья, а что получилось: стираю его рубашки, готовлю ему кушать, убираю за ним… А взамен? А взамен ничего, никакого удовлетворения – ни морального, ни-ка-кого. И что же теперь делать мне?»
До мысли о разводе она еще не дошла, она еще не допускала, что это единственный выход, она еще втайне, даже от самой себя – втайне, на что-то надеялась…
– Нет, Юрочка, нет, миленький, ничегошеньки у тебя не выйдет…
Они стояли, разделенные столом, и Нелли все еще тяжело дышала, чувствуя, как больно дергается какая-то жилка на шее.
– Но почему, Нелли? – хрипло спросил Юра, тоже запыхавшийся, растерянный и злой. – Что мешает?
– Все мешает, Юрочка. Вот эта комната, – она повела глазами по обшарпанным стенам старенькой гостиницы, – эти окна и – вообще все… Здесь – никогда! Ни за что!
– Ну-ну, хорошо, – с усилием сказал Юра, – хорошо… Я тебя понял. Иди и садись рядом, не бойся, я больше не буду…
– Я не боюсь, – просто ответила Нелли. – А посижу вот здесь.
Она присела у краешка стола, все еще настороженная, готовая к отпору.
– Хорошо, – вкрадчиво повторил Юра, – не здесь, а где тогда?
– Не знаю, – быстро ответила Нелли. – Сюда тебе больше приезжать нельзя.
– Это еще почему? – Юра встревоженно взглянул на нее.
– Потому, Юрочка, что о нас с тобой начали в поселке говорить.
– Ерунда какая! – Юра покосился на дверь. – Мы же занимаемся делом… Я – представитель райкома комсомола, ты – председатель «Комсомольского прожектора». Что тут особенного, если мы встречаемся по делам?
– А то, Юрочка, – Нелли окончательно успокоилась, – что меня по этому поводу вызывала Алевтина Степановна и строго предупредила…
– Что-о? – наконец-то Юра по-настоящему напугался. – Она откуда знает о нас? С чего она взяла?
– Люди говорят, – как маленькому, терпеливо повторила Нелли.
Лицо у Юры Трутнева сразу посерело и вытянулось, черные усики беспомощно обвисли. Он встал и подошел к двери, послушал. Потом отворил ее и внимательно посмотрел в коридор.
– Черт знает что, – пробормотал Трутнев, не зная, что делать дальше.
– У нас же деревня, Юрочка, обыкновенная деревня, здесь все и всё знают.
– Действительно, – Юра нервно прошелся по комнате.
Он сразу и до конца оценил ситуацию: если хоть какой-нибудь слушок докатится до райкома – все! Пропал семинар, а вместе с ним и надежда проглотить эту ягодку… Именно на семинаре он планировал окончательно покорить сердце провинциальной красавицы, после чего она уже сама должна была искать возможности встречаться с ним. А что все так и произойдет – он не сомневался. И если сейчас поторопил события, то только потому, что не совладал с собою… Да и попробуй удержать себя, когда перед тобой этакое чудо, да еще с этим пламенем в глазах, которое Юра Трутнев согласен был тушить день и ночь подряд.
– Ты напугался, да? – прервала затянувшееся молчание Нелли.
– Хорошего мало, – нахмурился Юра. – А как твой муж реагирует?
– Муж? – удивилась она.
– Ну да… Он тоже говорит или пока молчит?
– Пока молчит, – усмехнулась Нелли.
– Тогда вот что… Я завтра же уеду, а к концу недели ты получишь официальный вызов на районный семинар прожектористов…
– Правда?! – искренне обрадовалась Нелли. – Будет такой семинар?
– Будет… Так вот, перед отъездом в Прибрежное позвони мне. Я там все к твоему приезду подготовлю… Поняла?