Приговорённые к Аду. Кровь ангела
Шрифт:
– Ну, и ладно! – став непривычно серьёзным, фыркнул Нигар. – Я и сам узнаю. Только братья так не поступают, Ориэль! – он отвернулся и тоже направился к общежитию.
– Подожди, Гин! – ангел догнал его и придержал за плечо. – Прости! – тихо попросил он. – Мне жаль, что я тебя огорчил.
– Я думал, ты нас любишь, Ориэль, – стряхнув его руку, Нигар презрительно сузил зрачки. – Но, похоже, я ошибся, – и, больше не разговаривая, мальчик бросился бежать. Ориэль уже не делал попытки его остановить. Он остался стоять на холме, печально глядя вслед брату.
Глава 3.
Собрав вещи, Нигар куда-то исчез, оставив Белла грустить одного. Впрочем, Белл-Ориэль и сам не хотел ни с кем разговаривать. Кое-как покидав вещи в дорожную суму, парень стал разбирать разбросанные по комнате свитки с музыкальными партитурами. Собрав всё в одну большую кучу, он вдруг решительно смял их и бросил в камин. Тонкий папирус тут же поглотило яркое пламя. В этот момент дверь распахнулась, и вошел Харот – сосед братьев по комнате в общежитие, где проживали все юные ученики.
– Что это ты делаешь, Белл-Ориэль? – ахнул юноша, успев разглядеть в огне листы, исписанные изящными рядами нот. – Зачем сжигаешь свои любимые композиции? Разве тебя не к Сарниэлю определили?
– А разве тебе не всё равно? – холодно огрызнулся мальчик, даже не взглянув на ангела.
Харот смутился на мгновение, но потом всё же решился подойти к товарищу.
– Послушай, если ты злишься из-за брата, то клянусь: я не поддерживаю компанию Неллиэля, – тихо проговорил он. – Всем известно, что тот влюблён в Олиэн, поэтому и цепляется к Нигару. Не стоит обращать на это внимания, вот и всё.
– Мне нет дела до Неллиэля и его ревности, – оборвал Белл, швыряя в камин оставшиеся свитки. – Просто я не собираюсь становиться певцом, поэтому ноты мне больше не нужны.
– А кем же ты собираешься стать, Белл? – опешил юноша.
– Воином, – глухо буркнул парень, переводя мрачный, задумчивый взор за окно.
– А как же распределение?.. Что ты скажешь Михаилу?
Но Белл не ответил. Его фиалковые глаза стали совсем холодными и заблистали, когда в них отразилось яркое пламя от горящих в камине свитков.
***
– Что ж, для начала я хочу, чтобы ты пропел несколько фраз из этого канона, – Сарниэль протянул Беллу ноты и замер перед хором ангелов, жестом приказав всем приготовиться. Потом взмахнул дирижерской палочкой. Стройный хор голосов слился в чистую мелодию, послушно следуя за своим руководителем.
Белл стоял впереди, невидящим взором глядя в ноты. Когда настала его очередь вступить, он даже не шелохнулся. Его прекрасные фиалковые глаза остались тусклыми и безжизненными, словно кто-то вместе с голосом вынул из него и душу.
Хор пропел ещё немного и замолчал. Все в смятении уставились на юношу.
– Ты пропустил свою партию, Белл-Ориэль, – обернувшись к солисту, строго заметил Сарниэль. – Придётся начать заново, – он взмахнул палочкой, и хор послушно исполнил вступление ещё раз. Однако голос Белла так и не зазвучал. Пение смолкло. По рядам певчих пронёсся удивлённый ропот.
– Простите, учитель, но я не могу сегодня петь, – прежде, чем Сарниэль взорвался от негодования, Белл спустился со сцены и положил ноты на белоснежный рояль, рядом с дирижёром.
– Что это значит, юноша?! – хормейстер подступил к нему и его глаза наполнились возмущением. – Как ты смеешь пренебрегать своими обязанностями?! Твои братья дважды пропели для тебя вступление, а ты не соизволил исполнить ни строчки! Тебе придётся объясниться, если ты не хочешь снова вызвать гнев Архангела и угодить в темницу!
– Я сожалею, Сарниэль, но сегодня в моей душе нет вдохновения, – парень грустно и устало взглянул в лицо учителя. – В груди, словно камень застрял, и он запер все чувства. Я хотел бы спеть, но не могу. Что-то не даёт мне раствориться в музыке так, как это было раньше.
– Это похоже на бунт, Белл-Ориэль, – помолчав, разозлился хормейстер. – И на упрямство. Ты потакаешь своим порокам, позволяя чувствам брать верх над долгом, что есть у тебя перед Создателем! Даю тебе последнюю возможность исправиться и забыть о гордыне. Ты споёшь сегодня или будешь наказан!
– Тогда накажите меня, учитель, потому что петь я не буду, – отрешённо проговорил парень и, развернувшись, направился прочь.
– Белл-Ориэль! – строго окликнул его Сарниэль, но юноша даже не обернулся. Он прошагал мимо удивлённых ангелов, которые пришли послушать репетицию и, взлетев, помчался к берегу реки. Впрочем, даже хрустальный звон воды и пение прекрасных птиц не смогли унять боль, что сейчас бушевала в душе мальчика. Кроме того, она не успела даже ослабнуть, потому что очень скоро на берегу появились ангелы-стражи и, схватив Белла за локти, потащили его в «Тёмную Грань».
***
– Мне сказали, что ты осмелился бунтовать, мой мальчик, – Михаил подошёл к распятому цепями на холодной каменной стене юноше, и его огненный взор схлестнулся с потухшим взглядом Белла. – Ослушание и упрямство – великие грехи, которые противны Создателю. Ты нарушил главную заповедь, когда возомнил себя особенным и предался гордыне.
– Я просто не смог петь, Великий, – прошептал Белл пересохшими губами. После недели заточения он с трудом выговаривал слова. Да что там слова! Юноша с трудом мог вспомнить своё имя. Голова кружилась, веки отяжелели, и в глазах темнело от слабости. Язык распух от жажды, а руки и ноги затекли так, что Белл их уже не чувствовал.
– Ты даже сейчас пытаешься спорить и оправдываться, вместо того, чтобы раскаяться и принять наказание, как благо для себя, – Михаил вздохнул. – Твой вздорный нрав всё более беспокоит меня, Белл-Ориэль. Я вижу в тебе мятежный дух. Борись с ним, ибо тебе известно, чем закончили мятежники, покусившиеся на право Создателя стоять выше всех.
– Я помню об этом, Великий, – парень закрыл глаза. Каждое слово давалось с трудом, а воздух проходил сквозь иссохшее горло, словно остриё ножа.
– Понимаешь ли ты, что заслужил наказание тем, что пренебрег своим долгом всецело служить Престолу?