Приговорённые (майор Девяткин - 3)
Шрифт:
Улыбка мгновенно сползла с лица Куприна, уголки губ опустились вниз.
– Вы получите все, – сухо ответил он, – но не раньше, чем прибудет полковник. Деньги и документы у него. Мы ждем его к обеду. Тогда и рассчитаемся.
– Хорошо, – согласился Сотник. – Я готов ждать. А пока выберу дом, где можно отдохнуть. Со мной останутся дамочка и человек, который назвался Вадимом, водитель. Как говорят дипломаты, если в дальнейшем возникнут спорные проблемы, постараемся решить их путем взаимных переговоров и уступок. Но я не дипломат, поэтому скажу просто: захотите кинуть меня, как фраера, первым умрет ваш человек. Затем женщина.
– Я бы на вашем месте не торговался, словно старый сириец на блошином рынке, – не скрывал раздражения Куприн. – Будьте благоразумны. Приведите сюда Джейн, она нужна мне прямо сейчас, и отдыхайте на здоровье хоть до завтрашнего ужина. Как только появится Лихно…
– Будет как я сказал, – твердо произнес Сотников. – Или никак.
Мужчина, сидевший в дальнем углу, приподнял автомат и взял гостя на мушку. Другой мужчина передернул затвор карабина.
– Отставить оружие, – приказал Куприн.
– Я заберу вашу коротковолновую рацию, – сказал Сотник. – Сообщите мне, когда появятся деньги и документы. Мы произведем обмен. Есть возражения?
– Послушайте…
– Не сейчас, – покачал головой Сотник. – Как только обоснуемся в доме, пришлю своего человека. Нам нужен сухой паек на пятерых плюс вода, из расчета на сутки. Еще свечи или керосиновая лампа.
Девяткин взлетел вверх по лестнице и остановился. В темноту уходил прямой узкий коридор, освещенный тусклой лампочкой. По обе стороны, как и внизу, – двери жилых комнат или подсобных помещений. Он прошел коридор до конца, свернул налево, в темный закуток. Отсюда на задний двор выходило небольшое квадратное окошко. Через него виден другой дом, одноэтажный, с двускатной крышей, стоявший в сотне метров от особняка. Напротив мезонина постройка с плоской крышей: то ли гараж, то ли конюшня, а перед входом в дом стоял седан «Вольво» с открытой задней дверцей. Девяткин увидел, как из дома вышел мужчина в сером плаще и кепке. Тень падала на лицо, но Девяткин узнал бы Лихно и с большего расстояния. Николай Макарович держал в руке чемоданчик, на плече висела небольшая спортивная сумка. Он проворно сбежал вниз по ступенькам, остановился возле машины и обернулся назад, будто кого-то ждал.
Девяткин подумал, что от Лихно его отделяет метров сто с небольшим. Цель неподвижна – это хорошо, с длинноствольного «браунинга» на таком расстоянии трудно промахнуться. Он дернул щеколду окна, потянул на себя ручку, но рама не поддалась. Возможно, створка приколочена гвоздями к оконному блоку или старая краска, набухнув от влаги, закупорила окно намертво.
Девяткин бросился в ближнюю комнату, не зажигая света, отдернул тяжелую штору и посмотрел вниз. Лихно по-прежнему стоял возле машины. Он поставил чемоданчик на землю и переминался с ноги на ногу. Вот он повернулся лицом к крыльцу. Девяткин в считаные секунды разобрался с оконным замком и потянул ручку на себя. Рама открылась, в лицо ударил сырой холодный ветер. Он поднял пистолет, сжал рукоятку обеими руками, уперся локтями в подоконник и поймал на мушку цель. У этих пистолетов сильная отдача, при выстреле ствол дергается вверх. Надо взять прицел чуть ниже головы. В эту секунду Лихно, стоявший вполоборота к Девяткину, повернулся к нему спиной, словно дарил стрелку верный шанс пустить горячий кусочек свинца прямо под сердце. Девяткин задержал дыхание и стал медленно нажимать на спусковой крючок.
Над крыльцом вдруг погасла лампочка. Из дома вышли трое. Лихно шагнул в сторону, уходя с линии огня. Оставалось верные две-три секунды, чтобы снова прицелиться и выстрелить. Но Девяткин перевел взгляд с Лихно на людей, спускавшихся с крыльца. Первой шла женщина, державшая за руку ребенка, худощавого мальчика лет семи. За ней следовал мужчина, видимо, водитель. Девяткин подумал, что пуля запросто может срикошетить, ранить или уложить насмерть ребенка. Эта мысль застряла в голове, как заноза под кожей.
Он постарался прицелиться выше, точно в голову Лихно. Если попасть в цель, рикошет вряд ли возможен. На долю секунды голова Лихно пропала из виду, это он нагнулся, чтобы взять в руки чемоданчик… Звук пистолетного выстрела оказался таким громким, будто саданули из ружья. Левая фара автомобиля разлетелась на осколки.
– В машину! – крикнул Лихно. – Скорее!
Пропуская женщину с ребенком, он пригнулся. Вторая пуля просвистела в паре сантиметров над головой, едва не сбив кепку. Третья прошла ниже, задев ногу охранника, уже садившегося в кресло водителя. Видно, ранение оказалось пустяковым. Машина рванула с места, свернула направо, и ее контур последний раз мелькнул в просветах между деревьями и пропал. Девяткин со злости плюнул на пол.
Немного успокоившись, он подумал, что ничего еще не потеряно. Надо быстрее найти телефон, позвонить дежурному на Петровку. Ребята успеют взять под контроль все аэропорты и вокзалы. Лихно говорил, что летит по паспорту болгарского дипломата. Это облегчит поиски.
Девяткин нашарил на стене выключатель, и под потолком вспыхнула лампочка на коротком шнуре. Комната оказалась совершенно пустой, только в дальнем углу стояла бельевая тумбочка, покрытая слоем пыли. Майор выскочил в коридор. Соседняя дверь была заперта. Он ударил по ней ногой, навалился плечом, хлипкий замок рассыпался на части. В комнате не оказалось даже телефонной розетки, лишь остов железной кровати и разбитый деревянный ящик.
На обследование соседних комнат ушло немного времени, но результат оказался тем же. В дальней спальне Девяткин нашел телефонную розетку. Рукояткой пистолета разбил пластмассовую панель, осмотрел спрятанные под ней клеммы кабеля. Все в рабочем состоянии, сеть под напряжением. Где-то в доме должен быть аппарат.
Через полчаса он закончил осмотр особняка и признался себе, что попусту потерял уйму драгоценного времени. Телефонного аппарата не было нигде: ни в подвале, ни в комнатах первого этажа.
Еще минут десять Девяткин обыскивал мезонин, откуда вышел Лихно со свитой. Дом оказался довольно большим: пять комнат наверху и спортивный зал в подвале. Но здесь не было даже телефонных розеток. Он снова выскочил во двор, постоял на крыльце, оценивая ситуацию. Солнце взошло, но его свет прятали низкие тучи, плывущие с севера. Моросил мелкий дождик. За металлическими прутьями забора виднелся соседний дом: ставни плотно закрыты, на входной двери тяжелый замок. Похоже, что здесь не живут с прошлого лета. Других домов не видно, к забору подступает лес. Перепрыгивая через лужи, Девяткин побежал по единственной дороге в ту же сторону, куда ушла машина.
– Надо было раньше, – шептал он себе под нос. – Черт… Надо было раньше…
Через четверть часа Девяткин остановился на перекрестке двух узких дорог и, выбрав по интуиции направление, побежал дальше. Двигаться стало труднее, пиджак, промокший насквозь, заметно потяжелел. Рубаха прилипала к спине и груди, не давая свободно дышать. Добежав до другого перекрестка, он вышел на середину дороги и, расставив в стороны руки, остановил первую попавшуюся машину. За рулем сидел старик в лохматой зимней шапке, на носу очки с толстыми стеклами.