Приговорённые (майор Девяткин - 3)

Троицкий Андрей Борисович

– Власов, брось ствол! – крикнули со стороны дома. – Подними руки и медленно выходи. Последний раз по-хорошему прошу. – Девяткин успел спуститься вниз, занять безопасную позицию. – Иначе…

– И я тебе по-хорошему отвечаю: пошел к черту!

И тут Власов вспомнил о листке, лежавшем в кармане штанов. У него было много возможностей избавиться от проклятой бумажки, но он о ней совершенно забыл. Скомкав листок, он поспешно засунул его в рот и попытался пальцем протолкнуть в пересохшее горло. Стрельба не утихала. Еще одна пуля попала в ногу, выше колена, задев

бедренную артерию. Власов смотрел на раненую ногу и думал, что совсем скоро изойдет кровью. Жить осталось совсем немного, минуты три-четыре…

Палыч вел своих пленников в неизвестность. Он не знал этой заброшенной деревни, не знал расположения домов и хозяйственных построек, но хорошо знал Сотника. Тот приказал увести ветеринара и Джейн подальше, по возможности найти надежное место, где можно отсидеться до утра. Если начнется стрельба, убежище не покидать. Самостоятельно не предпринимать никаких действий. Дожидаться, когда Сотник сам их найдет. Если к утру он не появится, значит, все, уже никогда не придет. В этом случае его не надо искать. Что делать дальше, должен решить сам Палыч.

Он медленно брел впереди, пробираясь сквозь лабиринт полуразвалившихся заборов и домов. Ему не хотелось говорить, что он потерял все ориентиры, заблудился в этих чертовых ходах и теперь не знает, как выйти к основанию горы, под которой стоит поселок, и где притаились враги.

Кстати, там же, внизу, лежат и деньги Сотника и Палыча. За эти деньги надо побороться. Смерть не слишком пугала, потому что свою жизнь Палыч ценил невысоко. Лагерный срок, побег, новый срок… Жизнь пролетела, как скорый поезд мимо полустанка. Палыч на тот поезд не успел…

Он объявил перекур, встал, прислонившись к стене дома. Джейн, не любившая табачный дым, села поодаль, подняла взгляд к небу, увидела яркий месяц и крупные звезды, горящие в вышине, и вдруг вздрогнула. Где-то неподалеку ударил одиночный винтовочный выстрел. Следом другой. Она услышала, как Палыч сказал:

– Э-э-э… Это Сотник шу-шу… шурует. Во дает!

Потом начался треск автоматных очередей. Прокатилось эхо близкого взрыва, затем еще одного, и еще. Палыч загрустил. Снова стали слышны автоматные очереди, за ними три новых взрыва. А дальше – тишина. Палыч вытянул шею, выставил вперед правое ухо и надолго застыл в этой позе, надеясь снова услышать винтовочный выстрел, но в поселке было тихо.

– Слышь, некого ждать, – прошептал Дима. – Надо уходить. Они поднимут всех бойцов. Прочешут деревню.

– Си-си… Сиди, – потребовал Палыч.

Выждав еще минут десять, он утешил себя мыслью, что мертвым Сотника не видел, значит, не потерян шанс увидеть его живым. Секунду подумал, выбирая направление, и вошел в узкий ход между двумя стенами, по-прежнему держа в левой руке пистолет, а в правой фонарик. Узкий ход протянулся метров на десять. Возможно, там кончаются постройки и начинается подножие горы.

Палыч вышел из темного коридора на залитое лунным светом ровное пространство, остановился, выключил фонарь, потому что территория хорошо просматривалась, и оглянулся назад, чтобы махнуть рукой или сказать, что они почти у цели. Но не успел. Длинная очередь прошила стены построек, оставив ровную полосу круглых отметин. Одна пуля ударила Палыча в грудь, вторая вошла в правый бок и застряла в почке. Палыч упал спиной назад, успев заметить стрелка. Видимо, услышав шаги, боец спрятался за полукругом каменного колодца. Затаившись, выглядывал из своего укрытия и, как только появилась цель, встал во весь рост и открыл огонь. Палыч был жив, когда услышал внятный шепот Радченко:

– Брось пистолет сюда. Слышь…

Оттолкнувшись от земли локтем, Палыч перевернулся на бок и успел вытянуть вперед руку с оружием. Но так и не узнал, удалось ли передать пистолет ветеринару. Стрелок снова дал короткую очередь, затем сделал несколько осторожных шагов вперед, остановился и сказал негромко:

– Все, готов.

– Он один? – спросил другой голос. – Бабы с ним не было?

– Этот один. Твой фонарь жив?

– Я его еще вчера где-то оставил. Тише… Кажется, кто-то крадется. Нет. Показалось. Надо посмотреть, что там… Ну, между домами. – Второй стрелок поднялся из-за колодца. Высокий и плечистый, он держал в руках то ли автомат, то ли карабин. Направив ствол на тело Палыча, сделал несколько шагов вперед, словно хотел окончательно убедиться, что противник мертв.

Первый стрелок вытащил зубами предохранительное кольцо гранаты, собираясь бросить Ф-1 в темную пустоту между домами.

Радченко сидел на земле, расставив ноги и прижавшись спиной к стене. В правой руке он сжимал пистолет. Надо бы передернуть затвор и убедиться, что оружие готово к бою, но один шорох – и все будет кончено. Те двое парней, что стоят у колодца, успеют бросить гранату или откроют шквальный огонь из двух автоматов. Дима сосчитал до десяти и приподнял полусогнутую руку. Джейн, сидящая рядом, кажется, перестала дышать.

Один из стрелков занес над головой руку с гранатой, готовясь к броску, Дима выстрелил. Стрелок споткнулся, выронил гранату, а за ней и автомат, опустился на колени и прижал ладони к простреленной груди. Его напарник дал короткую очередь. Пули прошили стену дома. Но Радченко выстрелил в ответ – и не промазал…

Месяц исчез за облаком, когда Дима, подхватив рюкзак и забросив его на спину, сказал Джейн:

– Там за колодцем что-то вроде глубокой ямы или оврага. Надо обойти его стороной. Дальше начинается склон горы. Попробуем спрятаться там.

Глава двадцать четвертая

Когда стрельба стихла, Девяткин вышел из укрытия. Остановился возле тополя и, опустившись на корточки, стал разглядывать физиономию Власова, искаженную гримасой боли. Подошел старший лейтенант Саша Лебедев, встал сзади.

– Местный участковый только что умер, – доложил он. – Среди наших – один тяжело ранен, еще один с ранениями средней тяжести. «Скорая» и труповозка с минуты на минуту подъедут.

– Понятно, – мрачно кивнул Девяткин. – Свяжись с местным отделением, пусть пришлют людей. Нужно поставить оцепление возле дома.