Приговоренный

Погосов Михаил

– …Шторм, обрушившийся на черноморское побережье, а также на близлежащие горные районы, превратил юг и запад Краснодарского края в настоящую зону природного бедствия. По данным синоптиков, здесь за прошедшие сутки выпала как минимум месячная норма осадков. За считаные часы затопленными оказались более пяти тысяч домов. В зоне потенциального подтопления еще сорок две с лишним тысячи домовладений. По данным экстренных служб, без крова остались более ста семидесяти тысяч человек. И это результат только первого дня! Все вокруг – и простые граждане, и

чрезвычайные службы – ждут нового, еще более мощного удара стихии.

Почти бесшумно отворив входную дверь (Михаил лично заботился о том, чтобы петли именно этой двери всегда были смазаны), майор быстро окинул взглядом помещение и несколько секунд ждал реакции младшего по званию. Но тот был настолько увлечен «вытанцовыванием» прощения у кого-то за окном, что не собирался даже оглядываться.

Симонов решительным движением закинул мокрую фуражку на вешалку у двери. Звук соприкасающихся предметов заставил, наконец, лейтенанта среагировать. Увидев майора, он почти метнулся к выходу, срывая по пути свой китель со спинки стула.

– Михал Александрыч, добрый вечер! Все у нас в порядке, два экипажа на трассе, журнал заполнил. На районе тишина. Я пошел.

Скороговорка лейтенанта была настолько энергичной, что заставляла его самого проглатывать окончания некоторых слов. Он вихрем пронесся мимо майора, схватив с вешалки зонтик и фуражку. Казалось, еще секунда, и след лейтенанта простынет за дверью оперативного штаба. Но счастливый полет молодого орла был прерван жестким взглядом Симонова. Парень как будто споткнулся об него, не добежав всего метра до выхода.

– Доложите по форме, лейтенант! – Голос Михаила звучал негромко, но почти угрожающе.

Семен, а именно так звали беднягу, понял, что ускользнуть быстро не удастся. Изнывая от нетерпения, он бросил быстрый взгляд в сторону окна и затараторил с некоторой обидой в голосе:

– Михал Александрыч… Товарищ майор, третий и седьмой экипажи в городе. Третий на въезде, патрулирует трассу до курортной зоны… в связи с предупреждением МЧС. Седьмой – на основном маршруте.

Выслушивая отчет молодого сотрудника, Симонов подошел к столу, на котором лежал раскрытый журнал звонков и обращений. Заглянул внутрь и быстро пролистнул несколько последних страниц.

– Происшествия за время дежурства?

– Существенных – никаких! – Семен явно торопился и рассказывать о всякой «мелочовке» не хотел. Но резкий, колючий взгляд Михаила вернул его к реальности. – Ну, пацанье залезло в сад к Григоряну. Еще звонили из кафе на площади, просили алкаша забрать. И все, Михал Александрыч. Можно, я пойду уже?

– Кто звонил? – Симонов как будто не слышал последней мольбы лейтенанта.

– Ирина, Василича дочка. Я экипаж направил. Через пятнадцать минут будут там. Так я пойду?

– Кто он? Алкаш этот!

– Да откуда я знаю, дядь Миш?! Кому он нужен?! – Возмущение Семена начало выливаться за пределы его представлений о субординации и воспитании.

И тут что-то изменилось в освещении комнаты. На миг показалось, что в помещении закоротило настольную лампу. На самом деле где-то в соседних горах ударила молния. Пара секунд, и следом за ней послышались раскаты отдаленного грома. Семен заволновался еще больше.

– В общем, все звонки в журнале, товарищ майор, а мне бежать надо! Разрешите идти?

Михаил, не поднимая головы от журнала, слегка кивнул, давая добро, и тут же пожалел об этом. Его взгляд выцепил в таблице запись, которая вызвала вопросы.

– А что за звонок с горы? – вопрос старшего по званию застал Семена уже в дверях.

– А-а-а! Это… Туристка какая-то звонила! Жаловалась – говорит, такси вызвала, а оно не приехало! Чудная! Кто ж сейчас поедет туда?! Вон прогноз какой! – Семен быстро кивнул в сторону телевизора. – До встречи, дядь Миш! Извините, Ленка ждет!

Михаил лишь молча проводил взглядом убегающего лейтенанта, заметив, как быстро, еще до полного закрытия двери, Семен оказался возле лестницы.

Двадцать шагов…

Майор подошел к тому окну, у которого совсем недавно вытанцовывал юноша, и выглянул наружу.

На тротуаре напротив входа радостная Ленка бросилась в объятия к счастливому лейтенанту. Майор не услышал слов, но понял, что парень, любя, но достаточно жестко отчитал девицу за ее наряд. И тут же снял свой китель, накинул его на мокрые плечи любимой. Обнявшись, они быстро побежали по тротуару прочь от здания управления.

«А зонтик… открой зонт, лейтенант! Что же ты?! Ладно… Любовь согреет!» – с надеждой подумал майор и опустил жалюзи, отгородившись от всего мира двойным кордоном из стен оперативного штаба и своей души.

Лебедев сидел в удобном кресле в салоне «Мэрелин», когда на улице сверкнула первая молния.

– Ой, как страшно! – Анжела, пухленькая визажистка, выкрашенная собственными усилиями в платиновую блондинку, театрально взмахивала ручками, реагируя так на все без исключения события вокруг.

Максиму было смешно. Смешно с момента, когда он вошел в салон и услышал слегка туповатую песенку про золото, солнце и шашлык в Сочи в исполнении тамошнего комика. Но настроение у Лебедева улучшилось не только, а вернее, не столько поэтому.

Во-первых, он понял, что мойка головы с массажем и стрижкой за пятьсот пятьдесят рублей – это не шутка, а реальность. После Москвы такое ценообразование казалось даже чем-то преступным и опасным. Что они тут делают, если это стоит в пять раз дешевле самой дешевой цены из района, в котором живет Максим?!

Во-вторых, ему понравился интерьер – чем-то напоминал дешевый ночной клуб со стриптизом. Это было то, чего ему, вероятно, подсознательно хотелось. И хотя стриптизерш видно не было, однако удобное кресло и мягкие нежные ручки Анжелы развеяли сомнения Максима в правильности прихода в салон – все было прекрасно! Гораздо лучше, чем в Пятигорске два года назад, когда его стригли в старом доме быта тупыми ножницами за 250 рублей.