Приграничье. Последняя зима (Дилогия)
Шрифт:
И энергетический фон заметно выше, чем где-либо раньше, и перспектива словно вогнутая. А еще очень четко просматривалась грань между свертком и обычным миром. Такое впечатление – внутрь надутого шарика угодил.
Впрочем, наверное, так даже лучше – по крайней мере, не заблужусь.
Решив немного здесь осмотреться, я подошел к карьеру, спустился по крутому склону к воде и разулся. Подтянув штаны, зашел в воду – теплая. И как-то сама собой возникла мысль освежиться.
Раздевшись, я голышом заскочил в карьер, нырнул с головой, отфыркался и выбрался на мелководье. Какое-то
Да уж, сверток свертку рознь. Это тебе не под осенним дождем мокнуть.
Натянув джинсы и обувшись, я накинул сложенную футболку на шею, взобрался на откос и оказался неприятно удивлен тем, сколь сильно за прошедшее время наверху похолодало. И ладно бы просто похолодало, так нет – из калитки вовсю хлестало магической энергией. Призрачные гарпуны немедленно вонзились в тело и потянули назад. Из носа закапала кровь, в глазах посерело, и пришлось присесть, чтобы не скатиться обратно к воде.
– Мать вашу! – Я выхватил из кармана фонарик и защищавшей стекло ударной кромкой прочертил вокруг себя охранный круг. Давление магии пошло на убыль, а когда добавил несколько охранных символов, гул ветра в ушах окончательно стих и понемногу начала затухать тугими толчками бившаяся в голове боль.
Но энергетический шквал и не думал униматься. В свертке стремительно холодало, небо на глазах затягивали седые облака, кусты и траву посеребрил иней, а вода в карьере подернулась коркой льда. И что хуже всего – татуировки на правом предплечье запылали черным пламенем, прожигая руку до самой кости.
Чтоб вас! Чтоб вас всех!
А потом в довершение всех напастей в траве зашевелились тени. Обвив защитный круг, потусторонние твари попытались пробраться внутрь, и заметенная снегом охранная черта начала мало-помалу поддаваться. Я кинулся ее обновлять и сам не заметил, как подставился под удар. Просто – раз! – и бок тысячами швейных игл пронзили призрачные клыки.
Вскрикнув от боли, я попытался отодрать от себя лишенное материальной оболочки щупальце, но пальцы впустую прошли через тень. А та – невесомая и одновременно неподъемная – навалилась сверху и окутала своим холодом, пытаясь заморозить кровь в жилах.
В глазах потемнело, дыхание с хрипом вырвалось из груди и осыпалось тончайшими кристалликами изморози. Ничего толком не соображая, я со всего маху полоснул тварь темно-синим клинком и лишь после того как руку пронзила острая боль, осознал, что ладонь пуста.
Какой нож?! Откуда?!
Я взвыл и ударил вновь – на этот раз предплечьем, окутанным черным пламенем вгрызшихся в посеревшую кожу татуировок и шрамов.
Ударил раз… второй… третий…
И тогда нематериальная вроде бы тень взвыла столь пронзительно, что зазвенело в ушах. Противоестественное пламя в один миг перекинулось на нее; тварь резко отстранилась и серой змеей скользнула в обледенелую траву. Я кое-как заполз обратно в защитный круг и скорчился на запорошенной снегом земле. Осторожно прикоснулся к пятну почерневшей кожи на боку и не почувствовал абсолютно ничего, будто новокаином кольнули. Лишь на пальцах остались алые отметины.
Гадство!
Схватив оброненную футболку, я прижал ее к начавшей кровоточить ране, поднялся на ноги и заковылял к выходу из свертка. Магический шторм стих, но особо легче от этого не стало: тело словно налилось свинцом, а колени подгибались. В голове – звон.
И все же дошел. Не обратив внимания на холод обледеневшего железа, я рванул калитку и, не удержавшись, повалился в расплывшееся за ней серое ничто. Со всего маху врезался в колючие кусты и распластался на траве.
Выбрался!
Кругом ни карата магической энергии – это же просто праздник какой-то!
Вот только рана никуда не делась, и прижатая к боку футболка продолжала пропитываться кровью.
Закусив от боли губу, я достал мобильник и позвонил Виталию. Длинные гудки.
Возьми трубку, засранец!
Выругавшись, поднялся с земли, и меня немедленно повело в сторону. Пришлось ухватиться за ограду и обессиленно повиснуть на ней.
Что ж такое-то?
Отцепился, сделал шаг, другой… и бездумно шаркая подошвами по асфальту, вышел на улицу. Со всех сторон – удивленные взгляды. Кто-то неравнодушный раздраженно отвернулся, кто-то добрый прошипел: «Уже нажрался, скотина».
Ну и хрен с ними; шагаю дальше.
Идти под горку оказалось легко, меня просто несло вперед, и требовалось лишь вовремя переставлять ноги. А в телефоне вновь длинные гудки. Виталий, зараза…
Цепляясь за поручни, мне кое-как удалось подняться на крыльцо торгового комплекса. А только ввалился внутрь – и по обнаженной коже прошлась струя морозного воздуха из кондиционера.
Ух, будто обратно в свертке очутился! Так и передернуло всего. Но зато хоть немного мозги прочистились, и я догадался позвонить куратору.
Владимир Николаевич отозвался сразу.
– Чего опять? – удивился он.
– Заберите меня, – прохрипел я в трубку. – Быстро!
– Откуда?
– Торговый комплекс «Фестиваль».
– Это на Гвардейцев?
– Да.
– Пять минут.
– Быстрее! – Я обернулся к по пятам следовавшему за мной контролеру и оскалился: – Чего пялишься?
Парень в черной униформе молча отошел к другому краю стеллажа, но уходить не стал.
Да и неважно. Я взял пару бутылок газировки с сине-красными, еще советских времен этикетками пепси-колы, схватил две плитки шоколада и поспешил на кассу. Дожидаться сдачи было невмоготу, поэтому просто кинул перепуганной продавщице пару мятых сторублевок и отправился на улицу.
Сдачу всучил не поленившийся нагнать контролер. Странные они тут…
Едва не теряя сознание от пульсировавшей в боку боли, я прошел заасфальтированную парковку и осторожно уселся на бордюр газона. Локтем прижимая к ране пропитанную кровью футболку, отломил от шоколадной плитки три дольки, сунул их в рот и, тщательно пережевав, запил газировкой.
Сразу стало как-то легче. Обморок отступил, сквозь звон в ушах начал доноситься гул проносящихся мимо автомобилей.
А там и Виталий прикатил. Я только-только смолотил вторую шоколадку, когда он припарковал рядышком институтский внедорожник, открыл водительскую дверцу и с непонятным сарказмом поинтересовался: