Пригвожденное сердце
Шрифт:
Первое помещение, в которое они зашли, похоже, использовалось как свалка для всякого хлама. Старые консервные банки, бутылки (одна из-под виски, большинство — пивные: военные, вне всяких сомнений, умели расслабляться), поломанные стулья и — вдоль дальней стены под окном — с дюжину оливково-зеленых металлических ящиков с белой трафаретной надписью «Боеприпасы!». Они двинулись дальше, причем Дэвид, которому не терпелось увидеть пушку, перешел на рысь.
— Погоди, Дэвид. Не так быстро. — Это место все еще оставалось опасным. То там, то здесь свисали кабели — части недоделанной проводки. Они не должны быть под напряжением, но кто знает? Другие комнаты на первом этаже в общем напоминали первую. Только их расчистка будет похожа на подвиг Геракла. Может, даже придется кого-то нанять в помощь.
Отец с сыном добрались до следующего помещения. Пустая комната, если не считать обеденного стола и трех разнокалиберных стульев.
— Похоже, здесь у строителей была комната отдыха.
— Гляди, тут игральные карты, — сообщил Дэвид, пересекая комнату; его шаги отдавались легким эхом. — Можно мне их взять?
— Лучше оставь. — Крис заметил, что карты сданы на двоих. Десять лет назад игру прервали. Еще здесь лежала пыльная пачка мятных леденцов «Поло», наполовину пустая. Оставшиеся леденцы напоминали круглые желтоватые костяшки в цилиндре мятой фольги. Спичечный коробок. И раскрытая на столе газета. Двенадцатое апреля. Десятилетней давности, с точностью до недели.
Крис поежился. Увиденное заставило его подумать о «Марии Селесте». Строители попросту бросили то, чем занимались, и исчезли. Вот так и настигает банкротство. Воображение Криса разыгралось. Что произойдет, если их план не удастся? Они собрались вложить в это место все свои деньги до последнего пенса. А вдруг не получится?
— Дэвид... Давай, сынок, пора идти.
— Я нашел что-то странное, — отозвался Дэвид, заглядывая в дверь, которую Крис принял было за шкаф.
— Что там?
— Бог его знает.
— Что за выражение? — Замечание вырвалось автоматически, но Криса больше заинтересовало, что кроется за деревянной дверью.
Дэвид нахмурился и прикрыл дверь.
— Ступеньки, но они спускаются вниз. А мы и так на первом этаже.
Крис засмеялся.
— Это подвал. Наверно, использовался как склад.
Однако подвал на острове?.. Здание и без того построено лишь на ярд или два выше уровня прилива. Значит, подвал расположен ниже уровня моря. Невозможно. Если только его не заливает каждый высокий прилив.
Крис заглянул в черную дыру лестничного колодца, но разобрать ничего не сумел.
— Мы не спустимся?
— Не сегодня. Времени нет. Ладно, давай пошевеливаться, если хочешь отыскать ту пушку.
Мысль о подводном подвале озадачила Криса, однако с этим придется подождать. Скоро начнет смеркаться.
На следующем этаже они нашли большую комнату, выходящую на море. От потолка до пола и вдоль всей дальней стены протянулось окно. Сразу за ним находилась старинная батарейная палуба; а за ней не было ничего, кроме моря и синего неба до самой Голландии. За все эти долгие годы стекла стали грязными и мутными от молочного налета соли с редкими черными и белыми пятнами там и тут. Чистое гуано морских чаек.
Комната была пустой и относительно чистой; лишь несколько обрывков серого провода свидетельствовали о прерванном в спешке строительстве. «Мария Селеста».
— Где пушка? — Дэвид подбежал к окну. — Па-ах! Па-ax! Па-ах!
— Вон там, — показал Крис на нечто величиной с автомобиль, накрытое изодранным брезентом. — «Бофорс», сорокового калибра. Хотя сомневаюсь, что сегодня нам удастся подбить какой-нибудь корабль.
— Почему нет?
— Снарядов нету. — Он улыбнулся сыну. — К тому же у меня предчувствие, что армия забрала кое-какие части орудия, чтобы оно не стреляло.
— Разве это не варварство?
— Ну, вообще-то конечно. Но ведь мы не хотим, чтобы кто-нибудь из гостей по неосторожности пальнул из пушки, правда?
— Пожалуй, нет.
— А видишь вон те платформы — возле проемов в стене? Там стояли старинные пушки, пока не появились современные орудия.
— Заряжающиеся с казенной части?
— Правильно, Дэвид, — подтвердил Крис, удивленный познаниями сына. — Откуда ты знаешь? Я был... Тьфу ты, что такое с этой дверью? — Крис возился с медными ручками уже целых полминуты. Они не шевелились. — Похоже, у нас небольшая проблема. Не могу открыть дверь.
— У тебя есть ключ?
— Нет. Тут нет ключей. Здесь даже замка нет. Мы так высоко, что понадобится вертолет, чтобы добраться до батарейной палубы... Бог ты мой. — Если бы не присутствие Дэвида, Крис выразился бы покрепче. Он в последний раз пихнул двери. — Не волнуйся, малыш. Двери мы приведем в порядок и тогда все как следует осмотрим. А сейчас давай поглядим, что там видно из окон.
Даже несмотря на заляпанные стекла, вид открывался весьма привлекательный. Наверно, наиболее эффектным он бывает зимой во время шторма: слышны все феерические звуки, видно неистовство волн, и кажется, будто ты на корабле, лишь с той приятной разницей, что находишься на непоколебимо стоящей скале. Крис мог представить себе, как волны разбиваются о стену и пены брызг долетают до самых окон.
Он вспомнил поездки в Скарборо, когда ему было примерно столько же лет, сколько Дэвиду. Разъяренное море привлекало толпы народу на площадку минерального источника, нависшую над кромкой воды. Водяные горы опрокидывались на волнолом и взрывались гейзерами брызг, взлетавших вверх футов на тридцать. Соленый душ обдавал с ног до головы того, кто подходил слишком близко к краю площадки. А к вящему удовольствию мальчишки, такой человек неизменно находился. Океан всегда обладал этой силой. Он разыгрывает яркое представление, которое излучает магнетизм, притягивающий людей. И единственное, что они могут сделать, — это стоять и смотреть.
Пожалуй, такое же чувство возникает, когда в зоопарке приближаешься к клетке льва и перегибаешься через барьер, чтобы увидеть глаза в глаза зверя-людоеда. Возможно, это одно и то же. Увидеть природу без покровов, во всей наготе, дикой, завораживающей и пленительной, вселяющей благоговение и более пугающей, чем можно вообразить. Надо лишь подойти чуть ближе; увидеть чуть больше.
Море как будто говорило: «Следи за мной. Гляди, десятифутовая волна; гляди, вот пена вскипает у самых ступенек волнолома. Спустись на несколько ступеней. Вот так. Я слегка наброшусь на тебя, а ты, визжа и смеясь, кинешься вверх по лестнице. Подойди ближе. Я хочу поиграть с тобой. Подойди... Вода такая нежная. Я не сделаю тебе больно...»