Приходи к нему лечиться…
Шрифт:
– Ты что, познакомилась с кем-то? У тебя с ним роман? – заинтересованно спросила Нина.
– Да нет. Что ты! Просто случайный знакомый, – тут же категорически отмела подобное предположение Алиса.
– Алиса, ты не стесняйся, мы все люди взрослые, жизнь берет свое, к тому же у вас с Сергеем и разница в возрасте была большая, – не поверила ей Нина.
– Слушай, ну что вы все как сговорились? – рассердилась внезапно Алиса. – Мужики, мужики! Что ты, что Дубровин. Я, между прочим, мужа своего любила! Ясно тебе? Любила. И мне наплевать, сколько ему было лет, он был мой самый близкий человек,
Но Нина ничего особенного в ее формулировках, кажется, не заметила. А заинтересовалась совсем другим.
– Ты что, с Дубровиным встречалась? – как-то обиженно спросила она.
– Ну да. Он же лучший Сережин друг, – удивилась Алиса. – Первые два месяца он мне регулярно звонил, иногда заезжал.
– И давно вы последний раз виделись?
– Перед моим отъездом, недели за две, наверное, потом он уехал куда-то. А что?
– Ничего, – буркнула Нина. – Я думала, что ты нас своей семьей считаешь, а тебе проще к чужому человеку за помощью обратиться.
– Да я не обращалась. Он сам звонил, – глупо оправдывалась Алиса и тут же спохватилась, что за полчаса разговора с невесткой так ничего и не выяснила о Чупруновых, а ведь подразумевается, что она звонит из Америки, и, наверное, стоит разговор сократить. – Нин, я, как только вернусь, сразу же вам позвоню и заеду, честное слово. А ты мне сейчас про этих Чупруновых расскажи, а?
– А чего про них рассказывать-то? – нехотя буркнула Нина. – Тот Чупрунов, с которым мы тебя знакомили, умер уже, сейчас его делами сын занимается.
– А сколько ему лет?
– Да бог его знает. За тридцать. Точно не знаю, – засомневалась Нина.
– А никаких скандалов, связанных с этим семейством, не было? – осторожно задала наводящий вопрос Алиса.
– Скандалов? – Нина на несколько минут задумалась, и тогда Алиса предприняла коварный смелый ход:
– Понимаешь, этот человек все на какое-то сходство ситуаций намекает. Мол, по поводу нас с Сергеем и супругов Чупруновых. Но я никак не пойму, что у нас может быть общего.
– Ах вот в чем дело! – тут же сообразила Нина, чем отнюдь не порадовала Алису. – Ну да, незадолго до смерти старого Чупрунова в обществе слухи ходили, что тот себе какую-то юную фифу нашел, хочет на ней жениться, все свое семейство послать подальше вместе с детьми, невестками и внуками, поскольку хватит их на своем горбу везти, теперь ему на старости лет охота в свое удовольствие пожить. Грозил, грозил, да и не успел, – усмехнулась Нина. – Заездила, видимо, молодуха до смерти.
Нинины замечания, хотя и не адресовались напрямую Алисе, почему-то больно ее ранили. Конечно, она ни на минуту не равняла себя с корыстолюбивой женой Сердюка, но отчего-то ей казалось, что так ее оценивают окружающие, особенно теперь, когда Сергей умер. Все, включая Нину. Алисе от таких догадок делалось очень горько, но, поскольку никто ей в лицо таких обвинений не бросал, возможности хоть как-то оправдаться у нее не было. Были лишь боль и горечь. Алисе захотелось бросить трубку и прекратить этот неприятный разговор, но надо было собирать информацию, и она, пересилив себя, продолжила:
– А что у них теперь с бизнесом и вообще?
– Да ничего особенного. Фирма работает, деньги наследники поделили, мымре этой приблудной, естественно, ничего не досталось, – протянула Нина. – А кстати, как зовут твоего нового знакомого, может, я его знаю?
– Да нет. Вряд ли, – торопливо проговорила Алиса, стараясь замять тему. – А ты не знаешь, что с любовницей старого Чупрунова дальше было? Ты вообще ее видела когда-нибудь?
– Нет. Где? Он же с ней на людях не появлялся. А если и появлялся, то я не в курсе, – с досадой ответила Нина.
– Ясно, – кивнула сама себе Алиса. – Спасибо, Нин, теперь я хоть понимаю, как себя с этим типом вести.
– Алиса, ты точно в Америке? – не давая Алисе закончить разговор, спросила Нина. – Что-то ты темнишь!
– Да, в Америке, и вообще, ты извини, мне пора на экскурсию, – торопливо бросила в ответ Алиса и быстренько отключилась, не дожидаясь новых скользких вопросов. И даже мобильник отключила.
Интересно, сколько сейчас времени в Центральной Америке? Зря она ляпнула про экскурсию.
Остаток вечера Алиса провела в размышлениях о превратностях судьбы, об ошибочности некоторых стереотипов, о любви и ревности и вытекающих отсюда чувствах. А потом ей в голову пришла интересная мысль, которая до того не давала ей покоя, что Алиса даже решила ее проверить.
На работу Алиса явилась раньше обычного и заняла стратегическую позицию в вестибюле клиники.
Там она перетаптывалась до прибытия Сердюка, а едва он явился, пристроилась за его спиной и, включив заранее подготовленный сигнал вызова, бодрым, громким, веселым голосом ответила:
– Ирочка, привет!
Сердюк дернулся так, что Алиса испугалась, как бы у него голова не отлетела, но быстро взял себя в руки и твердым быстрым шагом направился к лестнице. Алиса свернула в коридор и опустилась на кожаную банкетку.
Любит! Он до сих пор ее любит! Предательницу, разрушившую всю его жизнь! Алиса вспомнила изображение Ирины Сердюк, вчера вечером она долго его рассматривала. Большие, словно кукольные, карие глаза, пронзительные, полные скрытых страстей, немного циничные, насмешливые. Надутые крупные губы, очень сексапильные, манящие. В целом лицо женщины нельзя было назвать красивым, но была в нем и искушенность, и страстность, и вызов, и что-то еще, что, безусловно, должно нравиться мужчинам. И при этом у нее были маленький рост и хрупкая, миниатюрная фигурка еще не сформировавшегося подростка. Такой микс невинности и искушенности должен был действовать на мужчин безотказно. Во всяком случае, на определенный типаж.
Да, если Сердюк до сих пор не может забыть свою жену, подло его предавшую, то как же быть ей, Алисе? Ведь Сергей был замечательнейшим человеком в мире. Самым главным человеком в ее жизни. Самым лучшим, самым… Дальше она думать не могла, поскольку соленый ком, вставший в горле, норовил вырваться наружу с потоком слез и всхлипов, и все Алисины силы понадобились на то, чтобы этого не допустить.
Такой ее и обнаружила Оксана – скрючившейся на синей банкетке в конце коридора, с несчастным лицом и дрожащими губами.