Приходит ночь
Шрифт:
Мик, услышав ее рассказ, покачал головой.
— Такие правила у этой игры, Барбара, — напомнил он ей.
— Ну а я до сих пор думаю, что мне должны были разрешить поднять шарик и стукнуть по нему.
— Мы так и сделали!
— Да, но с присуждением штрафного очка.
— А ты ожидала, что сыграешь с нами вничью, да? — поддразнил ее Эндрю.
Барбара поглядела на Брин и скорчила еще одну рожицу.
— У меня было сто двадцать очков. Ну да ладно. Как бы то ни было, я же не против Майка Уинфельда играла. У этих ребят было что-то около девяноста очков.
— А мы не гольфисты, мы — музыканты! — отбил атаку Эндрю.
— Где Ли? — спросил Перри.
— Сейчас придет, — тихо сказала Брин.
— Кому-то из нас придется сварить кофе, — предложил Мик.
— Да я сейчас сварю! — рассмеялась Брин.
Барбара прошла вместе с ней на кухню.
— Ты себе представляешь — я еду с вами в Черные Холмы!
— Да ну? — воскликнула Брин в восторге. — Но как же твое шоу и твой бизнес?
— Я закрыла шоу и наняла ассистента. Я пустилась в игру, Брин. Вот это настоящая жизнь!
Брин крепко обняла подругу.
— Надеюсь, все так и будет, Барб! Это было бы просто замечательно!
Барбара ответила ей такими же крепкими объятиями, потом отпустила ее.
— Мне нужно бежать, чтобы передать дела моему новому ассистенту. Я просто хотела рассказать тебе, что у нас происходит с Эндрю. Пожелай мне счастья, Брин. Столько же, сколько у вас с Ли!
— Конечно, я желаю тебе счастья! Всего счастья, которое только есть в мире!
Барбара помахала ей рукой и собралась уйти, но вдруг остановилась.
— Да, кстати! Я с Майком Уинфельдом не играла, но я его действительно видела. И он спрашивал о тебе.
— Очень мило с его стороны, — сказала Брин.
— Ага, — согласилась Барбара и добавила: — Я удивляюсь, что он здесь до сих пор делает, а? Он же должен гонять по турнирам! Ох, да ладно, побежала!
Брин сварила кофе и принесла его на подносе в гостиную, но обнаружила, что все уже переместились в студию. Она отнесла кофе наверх, посмотрела через стеклянную стену — все они сидели там кружком. Она не могла слышать, о чем они говорят, но улыбнулась, потому что поняла, что разговор шел весьма оживленный. Перри и Мик активно размахивали руками.
Брин позвала, чтобы кто-то открыл ей дверь, но, сообразив, что никто все равно ее не услышит, поставила поднос на пол и открыла дверь сама.
— Кофе, ребята!
Они хором гаркнули ей «спасибо!», а Ли подошел, чтобы быстренько поцеловать ее в лоб.
— Ты не стесняйся, если что-нибудь понадобится, — сказал он.
— Не волнуйся, — рассмеялась Брин, — я найду чем развлечься. У меня же фотографии есть, вот и поработаю немного.
Его рабочий кабинет, как обнаружила она за эту неделю, был оборудован стереоустановкой, а пол там был из хорошего дерева, заглушавшего шум от хореографических упражнений.
— Все прекрасно, — уверила она Ли.
Затем она помахала всем рукой, закрыла за собой дверь и ушла.
Брин вернулась на кухню и налила себе чашку кофе, потом перенесла ее в кабинет Ли и вытащила из верхнего ящика пакет с последними увеличенными фотографиями.
Она перекладывала их, одну за другой, потом быстро их перелистала — как делает художник-мультипликатор, чтобы создать эффект движения. Что-то там было — мужчина и женщина, покидающие мотель. Мужчина обнимает женщину… открывает дверцу темного седана… пропускает ее вперед. Что-то в этом было.
Да, но что это доказывает? — спросила она себя. Черты лица мужчины едва различимы. Она может попробовать увеличить снимок еще, но тогда на пленке будет такая зернистость, что вообще уже ничего не увидишь.
Она вздохнула и положила снимки назад в ящик. Когда Ли закончит свою репетицию, они смогут поехать к ней и город, и предпринять еще одну отчаянную попытку что-нибудь найти.
Брин зевнула, потянулась и снова пошла наверх. Ли колотил по своим барабанам, все увлеченно работали. Она улыбнулась — было так странно видеть его, но не слышать ни звука.
Брин переоделась в тренировочный костюм и спустилась в кабинет. Включив на стереоустановке пьесу Баха, она отпустила свое сознание на свободу, а телу позволила произвольно двигаться под музыку.
Хэммарфилд… Если он виноват в том, что похитил маленького мальчика и терроризировал ее, надо его остановить. Он ведет кампанию за избрание в сенат… За публичную должность.
Песчаные ловушки. И о чем она только думает?
Вдруг холодные мурашки побежали разом по всему ее телу, а зубы начали выбивать дробь. Что-то, что упомянула Барбара, все это время будоражило ее подсознание. Брин ничего не знала о гольфе, но о чем же все-таки говорила Барбара? Они должны были позволить ей вынуть шарик из песка без того, чтобы добавлять очки.
Гольф, гольф, гольф… В гольфе надо набрать как можно меньше очков.
Майк Уинфельд выиграл турнир. Но в день, когда она делала эти фотографии, ей пришлось отщелкать лишнюю пленку, потому что кто-то был в одиночестве около того песчаного капкана.
Один… Нет! Не совсем один. Потому что на следующих снимках было видно с дюжину голов, показавшихся над дюной. Зрители следовали за игроками, как гигантская волна. Дело было в тех секундах, пока этот человек пребывал в одиночестве, возможно, в тех десяти метрах, на которые он опередил остальных, скрывшись за склоном дюны. Секунды, что она запечатлела благодаря скорости съемки. Секунды, секунды — это все относительно. Секунды имеют значение только для проворного и умного человека, который мог бы… что?
Брин кинулась к столу Ли. Она вытащила набор первоначальных снимков и нашла фотографии с гольфистом. Она едва могла разглядеть человека на фоне песка. Чтобы понять что-то достоверно, необходимо было увеличить снимки и сделать то, что она делала все утро, — быстро пролистать тридцать шесть фотографий, чтобы создать эффект движения.
Брин кинулась назад, наверх, мимо стеклянной стены студии. Там она задержалась. На всех членах группы были надеты наушники, соединенные с микрофоном. Она прикусила губу. Не надо сходить с ума. Может быть, сначала лучше сделать снимки, а потом уже врываться к Ли на репетицию.