Приходит ночь
Шрифт:
Уложив детей и подоткнув им одеяльца, Брин надела колготки, старое трико и поспешила вниз. У нее оставалось немного времени, чтобы сделать упражнения для рук и ног и заодно посмотреть новости по телевизору.
На экране было внушавшее доверие лицо ведущего прогноза погоды, сообщавшего, что в ближайшие дни сохранится тенденция к потеплению, а ночи все еще будут прохладными. Затем на экране снова появился ведущий новостей и принялся рассказывать о молодом политике, Дирке Хэммарфилде, который начинал кампанию за свое избрание в сенат от Лейк-Тахо.
Растягивая
Что ж, подумала Брин, он может получить немало голосов. Возможно, даже ее собственный.
Брин легла на живот, вытянув ноги, и… внезапно похолодела.
История с фокусами на экране повторялась…
Симпатичный ведущий продолжал говорить, а в левом нижнем углу экрана появилось изображение человека.
Это был Ли Кондор.
Брин не слышала, что там говорил ведущий — она была заворожена изображением. И эти метавшие золотистые искры глаза приковывали внимание — даже и неподвижном кадре.
Возможно, пыталась она убедить самое себя, его глаза притягивали к себе внимание до такой степени тем, что они были невероятно темными — несмотря на то, что отдавали золотом. Или оттого, что само его лицо было таким интересным. Высокий, широкий лоб. Темные, хорошо очерченные дуги бровей. Прямой — просто на удивление прямой — нос. Высокие скулы. Твердая, квадратная линия нижней челюсти. А его губы… Даже будучи неподвижными, они, казалось, двигались. Он будто хотел улыбнуться, а потом сжал губы в линию, свидетельствующую о твердом намерении… или гневе.
Волосы у него были черные, почти как агат, довольно длинные, но, тем не менее, он выглядел скорее как бизнесмен, нежели как рок-звезда. А может быть, и не как бизнесмен, а как кузнец-молотобоец. В нем было нечто такое, заметное даже в кадре, что исподволь говорило о том, что его тело состоит из одних мышц и костей, а его хозяин обладает громадной физической мощью.
Нечто, о чем упоминала Барбара, выдавало в нем всепоглощающую мужественность, тем более что он не казался человеком, который слишком об этом заботится…
Внезапно сюжет закончился, и в эфир пошла реклама упаковки для сэндвичей.
Брин тут же расслабилась, сменив странную позу, и сбросила напряжение с мышц. «Я же никогда не встречалась с ним», — напомнила она себе.
Но даже когда она закончила свою гимнастику, приняла душ и легла, уже поздно ночью, в постель, она не могла не думать о нем.
И воображать, на кого бы он мог быть похож.
И могла бы она сдерживать эти противные мурашки, которые бегали у нее по спине, когда она видела золотистый огонь в его темных глазах.
«Это все не имеет ни малейшего значения. Возможно, он даже не обратит на меня внимания среди прочих других», — подумала она.
И на этой печальной ноте заснула.
Но ее мечта сбылась с точностью до наоборот, тогда, во вторник, когда они почти пятьдесят минут находились в Фултон-Плейс.
Брин вдвоем с Барбарой, нервничая и болтая о пустяках, делали упражнения на разогрев, когда их хороший знакомый хореограф-постановщик отозвал Барбару в сторону. Несколько мгновений спустя Барбара и хореограф пришли назад и в возбуждении потащили Брин с собой.
— Он говорит, ты идеально подходишь… — начала Барбара.
— Это значит, что и оплата пойдет по другим расценкам, — заметил хореограф.
— А работы почти не прибавится!
— Ли сам объяснит тебе, в чем дело.
Врин вдруг обнаружила, что стоит прямо перед ним, а ведь она даже не заметила, когда он вошел. Барбара произнесла впечатляющее представление, он слегка улыбнулся, вряд ли придав ее словам большое значение.
Его глаза — необычного орехового оттенка, вдруг поняла она, с ободком цвета красного дерева вокруг желтовато-зеленой радужки, — смотрели прямо на нее. Они медленно оглядели ее с головы до ног, будто раздевая, и снова вернулись, чтобы поглядеть ей в лицо.
— Брин Келлер? Так вы еще и фотограф, ага. Приятно познакомиться.
Ее кисть оказалась в его руке. Жесткой — с грубыми мозолями на ладони. Большой — такой, что полностью поглотила ее изящные пальчики.
Обжигающей…
По мере того как его кипучая энергия проходила по его телу, делая его взрывоопасным как вулкан, его сила тем не менее становилась обманчиво спокойной, как увенчанный вечными снегами горный пик под синим небом.
Этот жар, казалось, побежал волнами по ее спине.
Она высвободила руку из его руки — точнее сказать, выдернула, — и отступила на шаг.
— Да, я Брин Келлер. Если вы объясните мне, чего вы хотите, я доведу до вашего сведения, способна я это сделать или нет.
Леденящий…
Лучшего определения для голоса, которым она это сказала, не найти. На самом деле она вовсе не хотела выглядеть холодной, однако…
Оказалась на самой грани, где холодность переходит в невежливость.
Глаза с золотыми искорками сузились, хоть и едва заметно.
— О, я вполне уверен, что вы справитесь, мисс Келлер, — сказал он, лениво растягивая слова. — Вполне уверен. Тони объяснит вам замысел.
Он повернулся и ушел прочь.
Глава 2
Даже первый, вскользь брошенный Ли Кондором взгляд на девушку, мог иметь серьезные последствия.
Когда он прибыл в Фултон-Плейс, бурная деятельность была в самом разгаре. Когда Ли вошел, никто не обратил на него внимания. Танцовщики — в тренировочных костюмах всех форм и расцветок — двигались в веселом беспорядке, разминая мышцы. Седовласый плотник заканчивал что-то прибивать на верхней ступеньке длинной винтовой лестницы, а Тони Эсп, хореограф, и Гэри Райт, главный режиссер, о чем-то спорили, устроившись на ее середине.