Прииск в тайге
Шрифт:
— Вер-рно, — согласился Ваганов, — говорил. А спросил так, к слову пришлось. Налей-ка чайку еще.
Сидели долго. Степан Дорофеевич все более скучнел, говорил вяло, жаловался на недуги, на дороговизну. В Белогорск больше не звал. Напившись чаю, опять ходил по избе. Спать легли поздно. Ваганов сразу же уснул, а Плетнев еще долго лежал с открытыми глазами. Зачем дядя пришел? В Белогорск звал, а сам о золоте спрашивал….
Проснулся дядя чуть свет и сразу же стал собираться в дорогу. Племянник уговаривал погостить еще, отдохнуть — до Белогорска путь немалый, но Степан Дорофеевич не согласился.
— Зачем, Никитушка, самому сгодятся.
— Бери, бери, Степан Дорофеич, подарок от меня.
— Спасибо, Никитушка, спасибо.
Дядя положил в котомку подарки, взял посох и направился к двери. Плетнев пошел проводить его. У калитки Ваганов остановился.
— Ты дальше не ходи. Я дорогу знаю, бывал когда-то в этих местах… Может, последний раз видимся, Никитушка. Не поминай лихом. Ежели что не так сказал, прости.
— Что ты, Степан Дорофеич, зачем о таком говоришь. Еще поживем, еще увидимся. А не поглянется у Семена, приходи ко мне.
— Не знаю, Никитушка, не знаю. А попрощаться надо. Я старик да и ты стареешь, а со стариками всякое случается.
Дядя и племянник обнялись, как и при встрече, расцеловались, и Ваганов быстро зашагал стуча посохом о твердую как камень землю. У охотника словно что-то оборвалось в груди. Один родственник и тот ушел, да еще обиженный. Не хотел обидеть, а вышло так. Степан Дорофеич к сыну пошел, а у него, Плетнева, ни сына, ни дочери. И внуков не будет. Никита вернулся в дом. Вот здесь только что сидел Степан Дорофеич, не дядя, отец второй. Сколько раз выручал, сколько помогал — не счесть. А он, племянник, обидел его…
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
С весны 1923 года работы на прииске Новом развернулись еще шире. Строились шахты, для них привозили невиданные ранее машины. Как грибы в дождливое лето, в поселке росли дома и не какие-нибудь маленькие тесные избы, а настоящие дома из кондового лесу.
Дважды приезжал в Новый Земцов. Майский показал ему все свое обширное хозяйство, знакомил с лучшими старателями. На трудности больше не жаловался.
— Хорошо у тебя, — сказал после первого посещения прииска Петр Васильевич. — Да нет, я не о природе. Природа у нас на Урале везде хороша. Дело ты, Александр Васильевич, правильно поставил. И ведешь его умело. За это спасибо от Советского государства.
Земцов сделал несколько замечаний, посоветовал побольше заниматься бытом старателей, обещал прислать еще одного учителя в школу и врача.
Люди на прииск прибывали. Они ехали из разных мест: с ближних деревень, из Центральной России, с Украины. От Златогорска тянули узкоколейную железную дорогу. А разведчики-геологи все дальше уходили в тайгу, прощупывая каждый аршин земли, осматривая каждый таежный ручеек. Вспугнутые человеком, бежали из обжитых мест звери, улетали потревоженные птицы. Шум большого строительства, кипучей жизни будил вековую тишину, все ближе подбирался к одинокой, покосившейся на одну сторону таежной избушке, где много лет прожил отшельником Никита Плетнев.
Майский только что вернулся из
— Вы даже не представляете, Лена, что творится сейчас по всей стране. Это что-то небывалое, грандиознее. Я проехал много больших и малых городов, встречался и разговаривал с разными людьми. Начинается буквально новая жизнь. Дел впереди уйма.
Девушка внимательно слушала инженера. Его поездка в Москву заняла немногим более месяца. За это время и на прииске накопились новости. Почти вдвое больше стала давать золота самая молодая шахта «Красная Звезда», хорошие вести шли от поисковой группы инженера Виноградова — он разведал новое месторождение золота в двадцати пяти верстах от прииска; в поселке закончено строительство еще трех больших домов.
— Да, да… Знаете какая мысль пришла мне, когда я возвращался из Москвы? — спросил Майский. — Я подумал, что золото — это всего лишь редкий желтый металл, валюта… Пока он имеет ценность, но придет время — и золото потеряет свою многовековую власть над человеком. Вы улыбаетесь, не верите? А вот еще вспомните мои слова.
Мельникова кивнула головой. Глаза ее лукаво улыбались.
— А для женщин оставим немного?
Но Майский не обратил внимания на вопрос и вдохновенно продолжал:
— Я иногда мечтаю найти какую-нибудь руду, еще не известную, которая даст людям огромную силу в борьбе с природой и, может быть, в покорении новых миров. Конечно, золото пока еще нам нужно, но медь и железо, уголь и нефть, редкие металлы еще нужнее. Мы проникнем в самые отдаленные уголки нашей страны и найдем новые залежи полезных ископаемых, чтобы сделать нашу родину богатой, могущественной, прекрасной. И мы не станем жалеть труда, чтобы приблизить это прекрасное будущее.
— А вы знаете, — с затаенной грустью сказала Мельникова. — Я уже не начальник «Пролетарской».
— Прислали нового? Из Златогорска? Они давно обещали, вы же знали об этом.
— Знала. Он приехал неделю назад. Впечатление производит хорошее. Веселый, все шутит, дело, вероятно, знает хорошо. А фамилия такая странная: Шестикрылов. Правда, чудная фамилия? — Елена попыталась улыбнуться и повторила как бы прислушиваясь: — Ше-сти-кры-лов.
Майский неопределенно пожал плечами и посмотрел прямо в глаза девушки.
— Вы этим расстроены?
— Как сказать… Я успела привыкнуть к людям, узнать шахту и… кажется, полюбить ее. Зато я поняла главное: мне надо учиться, просто необходимо, чтобы стать настоящим инженером-геологом, хватит быть «любителем».
— Верно, Лена! Я собирался сам предложить вам то же. Пришло время наверстывать упущенное.
Майский остановился у окна, распахнул створки. В комнату ворвался свежий ветерок, неся крепкий аромат смолы и ранних цветов. Мельникова тоже подошла к окну. Сказала:
— Еще недавно здесь было дикое место, тайга. Шумели деревья, бродили звери.
— А теперь, — подхватил Александр Васильевич, показывая, на приисковые постройки, — здесь прииск. Смотрите, сколько понастроено! Мы назвали этот прииск в тайге Новым. С каждым днем он дает стране все больше золота. А пройдет еще несколько лет, и в тайге возникнут новые поселки, города.