Прикасаясь к шрамам
Шрифт:
И думал, что он имеет на это право.
— Твою мать, чувак! Я не смотрю на людей свысока, и ты знаешь это, — сказал Тимбер сквозь сжатые зубы.
— Не делай из меня дурака! Ты ничего не сделал, чтобы помочь бедняжке Кэтрин, — глупо ухмыльнулся Адам.
Тимбер сделал угрожающий шаг вперед, но Райан положил руку ему на плечо:
— Оставь его, — сказал Райан так тихо, что только Тимбер мог его услышать.
Глубоко вдохнув и выдохнув, свирепо глядя на Адама, Тимбер развернулся, чтобы уйти.
— Так я и думал, — усмешка Адама заставила руки Тимбера сжаться в кулаки. —
Тимбер направился к своему подержанному «Мустангу» шестьдесят шестого года выпуска и снял потную футболку. Затем достал из автомобиля чистую и натянул ее через голову. Он собирался отправиться домой и продолжить работу над научным проектом, но не мог заставить себя уйти.
Он просидел в машине больше получаса, ожидая, когда же выйдет Кэтрин. Тимбер не мог объяснить себе, почему ему нужно знать, что с ней все в порядке, но факт оставался фактом: он будет чувствовать себя лучше, если увидит ее без слез на лице. Он никогда раньше не чувствовал обеспокоенность за любого другого, кого дразнили его друзья. Может быть, он был бессердечным ублюдком, потому что думал, что они заслуживают тех насмешек, так как никто никогда не пытался смело встретиться с его друзьями, сдерживая свои слезы. Почему они все стояли и терпели все то дерьмо, что раздавали Адам, Райан и другие спортсмены, Тимбер не понимал. Но эта девушка… И хоть раньше он видел, как Адам выбирает ее своей мишенью, в этот раз что-то заставило Тимбера пожалеть ее. Тимбер видел ее слезы, он чувствовал необходимость пойти к ней, помочь подняться и стряхнуть грязь с порезов.
Вцепившись в руль так, что костяшки пальцев побелели, Тимбер остановил взгляд на темноволосой девушке, выходящей из двери, за которой она скрылась менее часа назад. У Кэтрин были забинтованы обе коленки. Ей было трудно тащить на своих хрупких плечах рюкзак, который выглядел очень тяжелым. Тимбер наблюдал за тем, как она дошла до старой серебристой «Тойоты Королла», кинула свой рюкзак на заднее сиденье, захлопнула дверь и осталась стоять, уставившись в землю. Затем облокотилась о машину и подняла голову, сканируя почти пустую парковку.
Когда она столкнулась взглядом с Тимбером, выражение ее лица изменилось. Она расправила сгорбленные плечи и подняла подбородок, словно пытаясь что-то доказать ему. Ее левая рука поднялась и поправила очки на переносице. Тимбер решил пойти и поговорить с ней. Он открыл дверцу машины и вышел. С каждым его шагом ее самоуверенность рассеивалась. Кэтрин переминалась с ноги на ногу, пристально глядя, как он приближается. Тимбер подошел и встал рядом, рассматривая свои ботинки.
— Что тебе нужно? Ты пришел, чтобы толкнуть меня или порезать шины? — ее губы задрожали, но она сжала их. — Давай. Мне уже все равно, что ты сделаешь.
Тимбер никогда раньше не видел Кэтрин так близко. Он отметил, что в ее миндалевидных карих глазах есть искорки зеленого цвета. Ее глаза были прекрасны. Кэтрин прятала их за темной оправой очков, и если не стоять так близко, то и не увидеть их настоящий цвет. У нее были полные и слегка припухшие губы. «Если их поцеловать, на что это будет похоже?», — закрыв глаза, Тимбер встряхнул головой,
— Ты пришел, чтобы просто постоять здесь? Делай свое дело, — выплюнула она.
— Мое дело? Ты думаешь, я подошел, чтобы обидеть тебя?
— Ты не лучше своих друзей-мудаков, так что да, я думаю именно так, — Кэтрин посмотрела на него скептически.
Тимбер стиснул челюсть: «Она действительно думает, что я поведу себя так же, как Адам»?
— Я не такой, как они. Не я бросил тот гребанный мяч.
Она посмотрела вниз, и тёмно-каштановые волосы закрыли ее лицо, как занавески.
— Ты тоже мог так сделать, — пробормотала она.
— Извини, что? — ее слова застали Тимбера врасплох.
Она посмотрела на него в замешательстве:
— Ты слышал меня. Ты тоже мог сделать это. Ты пытался остановить своего друга от броска в меня? Смеялся ли ты вместе с ними, когда я отвернулась? Нет, подожди. Вы, наверное, составили план, что еще можно сделать с бедной забитой девушкой, чтобы обидеть ее, поставить ее в неловкое положение?
Кэтрин разозлилась и стреляла в его адрес обвинениями, что ему совсем не нравилось.
— Ты слишком нервничаешь. Я никогда ничего не делал тебе.
Она зажмурилась.
— Да, действительно, не делал,— ее губы изогнулись в печальной улыбке. — Если честно, я скажу тебе так: все вы ходите вокруг школы, как будто управляете ею, и придираетесь ко всем, кто не похож на ваш клон. Ну, так знаешь что, Тимбер, — она произнесла его имя с такой ненавистью, что это задело его за живое, — я другая. Я забочусь о людях, я не толкаю их, не показываю им их место и не заставляю их чувствовать себя униженными.
Тимберу нечего было сказать. Никто и никогда не разговаривал с ним так раньше. На одну его часть эта вздорная личность ростом всего сто шестьдесят сантиметров произвела впечатление. Он и предположить не мог, что за дикая кошка находится внутри этой маленькой скромницы. Но другая его часть страдала от серьезного удара по самолюбию. Он не знал, как ответить на ее обвинения.
— Я сожалею, — тяжело сглотнув, произнес Тимбер слова, которые хотел сказать, когда увидел ее плачущей на земле.
Кэтрин убрала руки с бедер и пошла к двери у водительского сиденья.
— Оставь их себе, Тимбер. Твои извинения для меня ничего не значат, — она уже собиралась сесть в машину, но остановилась, — Изменись, — он увидел, как слезы заблестели в ее глазах.
— Что? — он хотел обратиться к ней, сказать, чтобы она не плакала, но это казалось совершенно нелогичным поступком.
— Если ты отличаешься от них, то изменись. Перестань быть парнем со стороны, наблюдая, как они издеваются над такими, как я. Сделай что-нибудь. Тогда, может быть, твои извинения начнут что-то значить, — с этими словами Кэтрин села в машину и уехала, оставив Тимбера стоять.
Пока он шел обратно к своей машине, он решился. Тимбер не мог обещать, что станет останавливать своих друзей от проступков по отношению к другим, но он хотел добиться того, чтобы они оставили в покое Кэтрин. Ее слова резали его как нож, а правда иногда бывает чертовски болезненной.