Приключение Эллери Квина
Шрифт:
Эллери прищурился:
— Самым простым. Их убрали оттуда, а после моего ухода вернули на прежнее место над дверью.
— Но кому могло понадобиться убирать со стены часы, мистер Квин? — удивленно спросила актриса. — Это почти такой же абсурд, как многие страницы «Алисы».
— Этот вопрос я задаю и себе, — вздохнул Эллери, — и, говоря откровенно, не знаю, как на него ответить. — Он снова широко открыл глаза. — Между прочим, кто-нибудь видел цилиндр Безумного Шляпника?
Миссис Оуэн вздрогнула:
— Нет. Он… также исчез.
— А вы его искали?
— Да. Хотите посмотреть сами?
— Нет-нет, я верю вам на слово, миссис Оуэн. Кстати, у вашего мужа нет врагов? — Эллери улыбнулся. — Конечно,
— Врагов? Уверена, что нет, — дрожащим голосом сказала миссис Оуэн. — Ричард был… он сильный человек и иногда держится… грубо и презрительно, но, безусловно, его никто не ненавидел настолько, чтобы… убить. — Она снова поежилась, теснее натянув шелковый пеньюар на тонкие плечи.
— Не говори такие вещи, Лора, — резко произнесла миссис Мэнсфилд. — Вы все словно дети! Возможно, имеется простейшее объяснение…
— Вполне возможно, — бодро согласился Эллери. — Полагаю, причина в угнетающем воздействии погоды… Хотя, по-моему, дождь прекратился.
Все уныло повернулись к окнам. Дождь и впрямь перестал, а небо начало проясняться.
— Конечно, — продолжал Эллери, — возникают определенные предположения. Не исключено — я говорю, не исключено, миссис Оуэн, — что ваш муж был… ну, похищен. Не пугайтесь — это всего лишь теория. Тот факт, что он исчез в сценическом костюме, вроде бы указывает на крайне внезапное и потому, возможно, насильственное… отбытие. Вы не нашли никакой записки? Например, в почтовом ящике? Была утренняя почта?..
— Похищен, — еле слышно прошептала миссис Оуэн.
— Похищен?! — воскликнула миссис Гарднер и закусила губу. Ее глаза стали яркими, как небо за окнами.
— Ни записки, ни почты, — фыркнула миссис Мэнсфилд. — Лично мне все это кажется нелепым. Это твой дом, Лора, но должна сказать, что тебе следует сделать одно из двух: либо отнестись к этому серьезно и сделать официальный звонок в полицию, либо обо всем забыть. Я склонна думать, что Ричард вчера вечером слишком много выпил, сейчас где-нибудь отсыпается и вернется, самое худшее, с простудой.
— Отличное предположение, — одобрил Эллери. — Если не считать «официального звонка» в полицию. Уверяю вас, миссис Мэнсфилд, что я обладаю… э-э… некоторой квалификацией. Так что пока воздержимся от обращения в полицию, а если понадобятся какие-нибудь объяснения впоследствии, то я их представлю. А пока предлагаю забыть о неприятностях и подождать. Если мистер Оуэн не вернется дотемна, то мы можем посоветоваться и решить, какие принять меры. Согласны?
— Звучит разумно, — печально промолвил Гарднер, потом улыбнулся и пожал плечами. — Могу я позвонить в свой офис, Квин?
— Боже мой, конечно!
Внезапно миссис Оуэн вскрикнула, поднялась и побежала к лестнице.
— Господи, совсем забыла! Ведь дети приглашены на день рождения Джонатана… Что я им скажу?
— Что мастер Джонатан нездоров, — предложил Эллери. — Позвоните всем предполагаемым зрителям «Безумного чаепития» и извинитесь перед ними, миссис Оуэн. Это печальная необходимость.
Он встал и направился в библиотеку.
День был унылый, несмотря на прояснившееся небо и яркое солнце. Утро тянулось медленно и скучно. Миссис Мэнсфилд заставила дочь лечь в постель и выпить дозу люминала из пузырька в аптечке, после чего сидела около нее, пока та не заснула. Потом старая леди позвонила приглашенным и принесла им от имени семейства Оуэн коллективные извинения по поводу досадного поворота событий. К сожалению, у Джонатана поднялась температура… Мастер Джонатан, извещенный позднее бабушкой об отмене празднества, издал гневный вопль, от которого у Эллери, пребывавшего внизу в библиотеке, по спине забегали мурашки. Понадобились объединенные усилия миссис Мэнсфилд,
63
Согласие (фр.).
Ленч также оказался унылой процедурой. Говорили крайне мало, и напряжение в атмосфере сгустилось еще сильнее.
Весь день они бродили по дому, словно привидения. Даже актриса начала проявлять признаки беспокойства — она курила одну сигарету за другой, поглощала бесконечные коктейли и хранила угрюмое молчание. Телефон звонил лишь однажды — это был всего лишь местный кондитер, протестующий против отмены заказа на мороженое. Эллери большую часть дня занимался таинственной деятельностью в библиотеке и кабинете. Что он искал, оставалось его секретом. В пять часов Эллери вышел из кабинета — лицо его посерело, между бровями пролегла глубокая складка. Пройдя на веранду, он прислонился к колонне и погрузился в размышления. Солнце успело высушить гравий. Когда Эллери вернулся в дом, уже наступили сумерки; темнота сгущалась с быстротой, характерной для сельской местности.
Поблизости никого не было, в доме царила тишина — его печальные обитатели уединились в своих комнатах. Эллери опустился на стул, закрыл лицо руками и несколько минут сидел неподвижно.
Наконец выражение его лица изменилось — он подошел к подножию лестницы и прислушался. Ни звука. Эллери направился к телефону и провел следующие четверть часа, тихо и серьезно разговаривая с кем-то в Нью-Йорке. Положив трубку, он поднялся к себе в комнату.
Часом позже, когда остальные внизу собирались к обеду, Эллери выскользнул из дома черным ходом, не замеченный даже кухаркой, и некоторое время пробыл в темноте сада.
Как это случилось, Эллери никогда не узнал. Вскоре после обеда он ощутил сонливость и потом припоминал, что и другие выглядели соответственно. Обед был поздний и холодный — исчезновение Оуэна, очевидно, что-то разладило в хозяйстве, так что горничная со стройными ножками подала кофе только после восьми. Спустя менее получаса наступила сонливость. Они сидели в гостиной, вяло беседуя ни о чем. Миссис Оуэн, бледная и молчаливая, залпом выпила кофе и потребовала вторую чашку. Только миссис Мэнсфилд была настроена воинственно и твердо решила позвонить в полицию. Она питала глубокую веру в полицейские силы Лонг-Айленда, особенно в местного префекта, шефа Нотона, и ясно давала понять Эллери, что считает его абсолютно некомпетентным. Гарднер казался нервозным — он что-то бренчал на пианино в алькове. Эмми Уиллоуз словно залезла в раковину — ее веселье испарилось, она не произносила ни слова. Миссис Гарднер выглядела обеспокоенной. Джонатана со скандалом уложили спать.
Приятная истома опустилась на них, как мягкая снежная пелена. В комнате было тепло, и Эллери сквозь дремоту ощущал капли пота на лбу. Он почти заснул, когда его затуманенный мозг подал сигнал тревоги. Пытаясь подняться, использовав свои мышцы, он в панике почувствовал, что скользит во мглу — его тело казалось налитым свинцом и далеким, как Вега. [64] Последней сознательной мыслью перед тем, как комната и лица компаньонов закружились перед глазами, было, что их всех одурманили каким-то наркотиком…
64
Вега — самая яркая звезда в созвездии Лиры.