Приключение рождественского пудинга
Шрифт:
— Они действительно почти незаметны. Их кто-то специально просверлил. Как вы думаете, зачем?
— Не знаю, сэр. Может, тут завелся какой-нибудь жучок — из тех, что портят мебель.
— Жучок? — пробормотал Пуаро. — Что-то непохоже.
Он снова отошел в другой конец комнаты.
— Когда вы вернулись с сигаретами, то не заметили никаких перемен в комнате? Скажем, передвинутого стула, стола или еще чего-нибудь?
— Странно, сэр, теперь, когда вы это сказали, я вспомнил… Ширма, которой прикрывают дверь в спальню — чтобы не было сквозняков.
— Вот так? — Пуаро тут же передвинул ширму.
— Еще левее, сэр… Вот так. — Ширма, ранее лишь наполовину скрывавшая сундук, теперь закрыла его почти полностью.
— Как вы думаете, зачем была передвинута ширма?
— Я ничего не думаю, сэр, «Еще одна мисс Лемон!» — невольно подумал Пуаро.
Но тут Берджес неуверенно добавил:
— Очевидно, чтобы легче было пройти в спальню, если дамы, например, захотят оставить там свои накидки.
— Допускаю. Но могла быть и другая причина.
Берджес вопросительно смотрел на Пуаро.
— Ширма сейчас скрывает от нас сундук и ковер около сундука. Если бы майор Рич ударил ножом мистера Клейтона, то кровь сразу стала бы просачиваться через щели в дне сундука. Это мог бы кто-нибудь заметить, как заметили наутро вы. Поэтому ширму и передвинули.
— Мне это не пришло в голову, сэр.
— А какое здесь освещение, яркое или приглушенное?
— Взгляните сами, сэр.
Лакей ловко задернул шторы и зажег пару настольных ламп. Они бросали мягкий рассеянный свет, при котором едва ли можно было читать. Пуаро поднял голову, посмотрел на люстру.
— Нет, сэр, люстра в тот вечер не горела. Мы ее вообще редко включаем.
Пуаро окинул взглядом полутемную комнату.
— Мне кажется, сэр, при таком освещении пятно трудно было бы заметить, — сказал слуга.
— Пожалуй, вы правы. Итак, зачем же была передвинута ширма?
Берджес зябко поежился.
— Подумать только, сэр, что такой приятный джентльмен, как майор Рич, мог сделать такое.
— Значит, вы даже не сомневаетесь, что это сделал майор Рич? А почему он мог это сделать, Берджес?
— Он ведь был на войне. Может, его там ранили в голову. Говорят, такое бывает: спустя много лет что-то в мозгах разлаживается… Люди тогда сами не знают, что творят.
И говорят, что близким да родственникам достается от них больше всех. Может, так оно и было?
Пуаро посмотрел на Берджеса и, вздохнув, отвернулся.
— Нет, — сказал он, — это было не так. — С проворством фокусника он сунул хрустящую бумажку Берджесу в руку.
— О, благодарю вас, сэр, но, право, не стоит…
— Вы очень помогли мне, — сказал Пуаро, — я вам очень признателен за то, что вы позволили мне осмотреть эту комнату, мебель и этот замечательный сундук. И за ваш рассказ о том вечере. Невероятное никогда не бывает столь уж невероятным. Запомните это. Я считал, что только двое могли совершить это убийство, но я ошибался. Был еще и третий. — Он еще раз окинул взглядом комнату и слегка повел плечами, словно от холода. — Раздвиньте шторы. Пусть здесь будет больше света и воздуха. Это необходимо. А еще тут не мешало бы устроить основательную уборку. Немало понадобится времени, чтобы эта комната очистилась от скверны — от духа ненависти, который все еще здесь витает.
Берджес, разинув рот от удивления, молча подал Пуаро пальто и шляпу. Похоже, он совершенно ничего не понимал, а Пуаро, любивший говорить загадками, явно в веселом настроении, бодрым шагом покинул дом.
Придя домой, Пуаро позвонил инспектору Миллеру:
— Кстати, инспектор, где чемодан Клейтона? Его жена сказала, что он захватил с собой чемодан.
— Он оставил его в клубе у швейцара, а потом, должно быть, забыл взять.
— Что в нем было?
— Что берут с собой в таких случаях? Пижама, чистая сорочка, туалетные принадлежности.
— Все как полагается.
— А что, по-вашему, там должно было оказаться?
Пуаро, видимо, не счел нужным ответить инспектору.
— Теперь о стилете. Советую немедленно допросить женщину, убирающую квартиру миссис Спенс. Узнайте, видела ли она когда-нибудь у них что-либо похожее?
— Миссис Спенс? — Инспектор даже присвистнул. — Вот вы куда гнете? Мы показывали кинжал Спенсам. Они клянутся, что никогда его не видели.
— Спросите их снова.
— Так по-вашему…
— А потом сообщите мне, что они скажут на этот раз.
— Вечно вы мудрите.
— Прочтите «Отелло», Миллер. И вспомните персонажей этой трагедии. Мы пропустили одного из них.
Пуаро повесил трубку, потом набрал номер леди Четертон. Телефон был занят.
Через несколько минут он снова попытался дозвониться, но безуспешно. Тогда он призвал на помощь своего слугу Джорджа и велел ему звонить до тех пор, пока леди Четертон не ответит. Он знал, как она любит болтать по телефону.
Пуаро опустился в кресло, осторожно снял свои лакированные туфли, пошевелил затекшими пальцами и откинулся на спинку.
«Старею, — пробормотал он. — Быстро устаю… — Но тут же не без гордости воскликнул:
— Но серые клеточки еще работают! Правда, не так, как прежде, но все-таки! «Отелло», да-да… Кто упомянул об этой пьесе? Ага, миссис Спенс. Чемодан… Ширма… В позе спящего человека…
Все продумано! Заранее и до мельчайших подробностей.
Убийца наверняка был очень доволен собой…»
Вошел Джордж и доложил, что леди Четертон у телефона.
— Это Эркюль Пуаро, мадам. Могу я побеседовать с вашей гостьей?
— О, разумеется, мосье Пуаро. Вам удалось что-нибудь для нее сделать?
— Пока нет, мадам, но я не теряю надежды.
В трубке раздался нежный голос Маргариты Клейтон.
— Мадам, когда я спросил вас, не заметили ли вы чего-либо необычного в гостиной в тот вечер, вы попытались что-то вспомнить, но не смогли. Может быть, вы имели в виду ширму?
— Ширму? Ну да, конечно. Она была сдвинута.