Приключение в наследство

Кащеев Кирилл

– Беги, Белый! – крикнула Катерина гусю.

– Сама беги, дурепа, пока его дружки тебя не заметили! – в дверном проеме возник Савка.

Катерина сгребла Белого в охапку и запрыгнула на ларь. Пропихнула гуся в окошко, подбежавший Савка подхватил ее за талию и сунул следом.

– А-а-а! – Катерина вывалилась макушкой вниз, отползла в сторону… Савка с хрустом проламывался за ней.

– Что ж я вечно из-за тебя… во всякие дырки лезу! – яростно рванулся и в облаке древесной пыли, соломы и лежалого пуха кувыркнулся наземь. Вскочил.

– Чвяк! – Башка

Охрима в облепленной грязью и пылью бараньей шапке проскочила следом, как затычка в бочку – усы его раздувались от ярости. – А ну стойте!

– Ты что, послушная дивчинка? Тебе «стой» – а ты и стоишь? – Савка вздернул ее за шиворот. Катерина едва успела сгрести Белого в охапку, как он уже волок ее в лабиринт меж сарайчиками и амбарами. – Тикаем быстрее, пока он про дверь не вспомнил!

– Он… он сказал, что я лазутчица! – задыхаясь, выпалила Катерина.

Савка встал. Окинул Катерину до-олгим оценивающим взглядом, от которого у нее аж руки задергались в попытке одновременно переплести косу, подтянуть висящий на нитках рукав рубахи и счистить с нее хоть сколько-нибудь гусиных перьев.

– Лазутчица… – ухмылка у Савки стала настолько глумливой, что Катерине невыносимо захотелось огреть его гусем по голове. – Пусть он тетке Олене расскажет, как лазутчицу промеж гусей ловил да ее любимую гусятню разорил! – Савка повернулся и быстрым шагом, хотя уже и не бегом, двинулся дальше, уверенно ориентируясь в путанице строений. Катерине ничего не оставалось, как следовать за ним. – Охрим после тогдашней беготни… ну, когда мы фарамушку ели… у старшины не в чести, – через плечо бросил Савка поспешающей следом Катерине. – А тетка Олена вовсе даже наоборот – такая кухарка всегда в чести, где б ни была. Все пожрать любят, – меланхолично заметил он. – Она тут считается теткой геройской – самолично со шляхтой дралась, как волчица. – Во внутренней жизни замка Савка успела разобраться не хуже, чем в запутанных переходах. – Спасенного тобой гуся ей отнесем…

– Нет! – выкрикнула Катерина так резко, что с крыши соседней караульни сорвалась стая галок. И так прижала к себе Белого, что тот аж крякнул, скорее по-утиному, чем как доброму гусаку положено. – Не отдам! Ты не понимаешь! – увидев Савкину недоумевающую физиономию, закричала Катерина. – Это наш гусь, из Киева! Он меня защищал!

Савка поглядел на Катерину, как жалостливые тетки глядят на убогих под церковью.

– Может, тебе водички? Ведро на голову, – пробормотал он. – С чего ты взяла, что это твой гусь: они что один, что другой – все на один клюв.

– А с того, что я его из гусенка вырастила! Вот, гляди! – Катерина опустила гуся наземь и тихонько посвистела. Гусь настороженно поднял шею, повертел головой туда-сюда, точно оценивая возможную опасность, гоготнул и пристроился девчонке к ноге, явно готовый следовать за ней куда угодно.

– Прям не гусь, а собака! – невольно восхитился Савка.

– Он единственный, кто из нашей семьи уцелел – только я да он, – тихо сказала Катерина. – Не могу я его отдать гетману в зубы!

Глазищи у Савки стали вовсе…

неимоверные, он круто повернулся и снова быстро зашагал между сараюхами, бормоча себе под нос:

– Ты ненормальная, да и я с тобой умом двинулся – ради гуся, почитай, жизнью рискую! Вот же навязалась на мою голову! – Савка вдруг нырнул в темный провал между замковой стеной и очередным амбарчиком – и оказался перед прячущейся в стене узкой калиткой. Из окошка в стене высунулась голова караульного.

– О, Савка! – заспанно зевнул тот. Похоже, не только белобрысый знал тут всех, но и его уже знали все. Глаза караульного повеселели. – Кого нынче тыришь: гуся али девку?

– Никого я не тырю, мы с ней по поручению! – демонстративно оскорбился Савка.

– Ври больше! – караульный выбрался из пристроечки у стены и принялся отпирать потайную калитку. – Как гуся зажаришь, мне ножку принести не забудь.

Катерина невольно прикрыла Белого рваным подолом.

– А от нее вот – тоже ножку? – Савка хмуро ткнул пальцем в Катерину.

Караульный покосился на девчонку и размашисто перекрестился:

– Господь с тобой, что там мяса-то с такой мелкой! – Калитка бесшумно отворилась, и троица, считая гуся, выскользнула наружу.

– Ничего я не мелкая! – Катерина прикрыла оборванный рукав рваным платком. – Мама всегда говорила, что я гарна дивчина! И Рузя…

– Это ты себя не видишь! – утешил Савка. – Но ежели есть такое желание – вернемся, покажешься ему во всей красе, глядишь, он от тебя еще чего, кроме ножки, захочет, – и, не дожидаясь Катерины с гусем, Савка торопливой побежкой двинулся вдоль длинной, как дорога, внешней крепостной стены, изгибавшейся по берегу быстрой и полноводной, хоть и каменистой речки.

– А куда мы идем? – выдохнула окончательно запыхавшаяся Катерина.

– Гуся твоего чертового пристраивать! – зло выпалил Савка. – Или ты с ним обратно к Олене на кухню заявишься – дескать, гусь теперь тут со мной жить будет?

– А зачем нам… обратно? – шепотом спросила Катерина. Под прикрытием внешней крепостной стены извивалась дорога, по ней катили возы и скакали верховые, в тени невеликого лесочка раскинулся очередной казацкий табор, кипели котлы, и кто-то надрывно нащипывал струны бандуры. И никто, совсем никто не обращал внимания на шагающих по обочине мальчишку, девчонку да гуся. Они вырвались из замка!

– Савка, бежим! – вцепившись приятелю в руку, выдохнула Катерина.

– Что, снова Охрим? – Савка закрутил головой, прикидывая, куда прятаться.

– Да нет! Просто – бежим! – теперь уже Катерина тянула Савку за руку, от лихорадочного возбуждения ее стала бить дрожь. – Мы же из замка выбрались, так бежим быстрее, только нас и видели!

– Куда? – отцепляя ее побелевшие от напряжения пальцы от своего рукава, трезво поинтересовался Савка. – По всем дорогам разъезды, пугало вроде тебя они ни за что не пропустят – вмиг обратно на веревке приволокут.

– Я рубаху и зашить могу – я ее уже сколько шила! – все еще уверенная в своей правоте, вскрикнула Катерина.