Приключения 1979
Шрифт:
Конрад тем не менее просил Степана Лукича не привлекать майора к их работе.
— Георг — натура увлекающаяся, — пояснил он. — Вспыхнет на какое-то время, а в этом пламени можем сгореть и мы с вами. Но в отношении его обязательно нужно что-нибудь придумать — ведь нельзя же оставлять человека гибнуть на распутье.
Самостоятельно решать такой серьезный вопрос Самойленко был не вправе. И за линию фронта был послан связной.
В канун приезда Георга Торна Самойленко получил ответ. В сумерках на улице его догнал парень и, шепнув пароль, незаметно сунул в карман туго скатанную бумажку.
Дубровин сообщал, что данные, полученные от
Степан Лукич в общих чертах изложил все Конраду, и тот сразу же согласился, что другого выхода для Торна не придумаешь.
Торн приехал уже затемно. После горячих поздравлений и вручения подарков Конрад представил своего друга хозяевам дома. Видимо, и Георг почувствовал то, что Конрад в этом доме человек близкий.
За ужином Торн рассказал о возмутительном явлении, с которым он столкнулся несколько дней назад. На участок фронта, где располагался их полк, в конце января прибыла команда из полка «Бранденбург». Здесь абверовцы переоделись в общевойсковую форму офицеров вермахта и после первой же стычки с противником не вернулись с поля боя. Знакомый капитан из отдела «1-Ц» объяснил Торну, что они сдались в плен. Это добровольное пленение преследует далеко идущие цели. Попав в лагеря для немецких военнопленных, участники этой команды должны нещадно расправляться в назидание другим с германскими офицерами, которые по тем или иным соображениям нарушили присягу, сдались в плен и сейчас сотрудничают с советской лагерной администрацией.
Дальнейшего развития эта тема не получила. Конрад сделал предположение, что с появлением на фронте нового реактивного оружия русским придется туго. Майор при этом болезненно поморщился.
— Новое оружие пока очередной блеф. В этой войне исход будет решен не силой оружия, а силой духа. Под Москвой и здесь нас остановили прежде всего не русские «катюши», а русские солдаты. Заводы моего отца работают уже в основном на металлоломе. Из двух разбитых пушек отливают одну. Конрад на нашем курсе был лучшим математиком. Он без карандаша может подсчитать, на сколько у нас еще хватит пороху. Не так ли, Конрад?
— Свое право на подсчеты я уступаю господам Кейтелю и Йодлю. Поэтому наша с тобой задача, Георг, давать меньше сырья для завода Торна-старшего.
Воспользовавшись своим пребыванием в штабе корпуса, Георг выхлопотал двухнедельный отпуск и на следующий день вылетел в Германию. На аэродроме в Вуппертале его ожидала машина, но к отчему дому он добирался долго и папаши Торна дома не застал. Он по срочному вызову находился в Берлине. Появился дома лишь на четвертый день после приезда сына и сразу же настоял, чтобы сын облачился в парадный мундир и еще до завтрака побывал на одном из заводов.
Подробно ознакомившись с характеристиками нового оружия, процессом сборки и надежностью механизмов наводки, Георг пришел к выводу, что армейские артиллеристы встретят его без особого восторга. Реклама, как всегда, опережала события.
А Торн-старший взахлеб перечислял преимущества «этих штучек», их колоссальную поражающую силу.
— Работаем на полигонах, но результаты потрясающие!
Георг представил...
Майор Георг Торн перешел на нашу сторону 11 апреля 1942 года в районе села Старый Салтов. В Особом отделе 38-й армии Торн рассказал: вчера в штаб их части пришла ориентировка из штаба корпуса, в которой сообщалось, что при аресте покончили с собой штабной офицер Гюнтер и хозяева его квартиры.
За несколько дней до этого командование нашего Юго-Западного фронта получило сообщение об участившихся случаях арестов подпольщиков в Белгороде. Были все основания полагать, что среди них действует провокатор. Подпольную организацию надо было спасать, и такое задание Военный совет фронта дает Особому отделу. В Белгород посылают уже побывавшего там оперработника из подразделения Дубровина — Ф. П. Голубкова, который с помощью группы Самойленко должен выявить провокатора и обезвредить его. На след предателя удалось напасть лишь на восьмой день после прибытия Голубкова в Белгород. Это была его встреча с шестым из семи находившихся на свободе подпольщиков.
Представительный мужчина, в прошлом директор одной из местных кустарных артелей, произвел на Голубкова хорошее впечатление. По его мнению, руководство подпольного парткома забыло о строжайшей конспирации. Поэтому, создавая теперь новую организацию, необходимо более скрупулезно подходить к отбору, проверке и поведению товарищей.
На вопрос Голубкова, как ему лично удалось избежать ареста, он ответил:
— Я здесь осуждал наших товарищей за беспечность, и у вас могло сложиться неправильное о них мнение. Это были настоящие коммунисты, убежденные борцы и преданные мне друзья. В организации меня знали лишь три человека, все — члены парткома. Их стойкости и мужеству на допросах я, видимо, и обязан тем, что сейчас вот нахожусь здесь, рядом с вами...
Побеседовав еще немного, Голубков и директор разошлись в разные стороны, договорившись встретиться на том же месте в ближайшее воскресенье.
Голубкова подстраховывал сам Степан Лукич. Вначале он проводил бывшего директора до центра города. а потом еще с добрый час петлял следом за ним по малолюдным улочкам. Когда сгустились сумерки, директор ускорил шаг и вскоре открыл своим ключом калитку дома номер семнадцать по Старо-Кузнецкой улице. А еще через двадцать минут невдалеке от этого дома остановился черный «опель», и вышедший из него немец направился в тот же дом, куда вошел директор. Приближался комендантский час, и Самойленко поспешил домой.
Новая ситуация требовала немедленных действий. Решено,было сегодня же захватить предателя. Но опасность подстерегала и Степана Лукича. На Старо-Кузнецкой улице его заметил другой гестаповский холуй. И когда в первом часу ночи дежурный разбудил штурмбаннфюрера и доложил ему о дерзком похищении «их сотрудника», шеф поднял на ноги всю свою службу. Тут ему и доложили о Самойленко.
Две крытые машины подкатили к дому учителя. Офицер, руководивший операцией, подошел к двери и настойчиво постучал в нее. «Откройте, из штаба, срочный приказ». Дверь по указанию Лукича открыла Надежда Григорьевна, но, увидев гестаповца, сразу захлопнула ее.