Приключения 1979
Шрифт:
Гюндюз обратился к Джаббарову:
— Вам необходимо сегодня же отправиться в Баку. В архиве Министерства внутренних дел познакомитесь с документами Гемерлинского. Сейчас мы с вами все подробно обсудим.
12
У самых ворот дома стояла самодельная скамья — длинная доска, прибитая к двум коротким топчанам. Это было место постоянных встреч городских кумушек.
Три-четыре старухи, воспользовавшись прояснившейся погодой, собрались здесь. Фатьма не
— Бандита, что убил здесь дедушку учителя, найдут не сегодня-завтра! Из Баку большой начальник приехал. Говорят, раз взглянет человеку в глаза и уже знает, что ты за человек! Из какого гнезда птичка вылетела! Эх дела... Человека убили, а внук его с сестрой ворюги любовь крутит! С утра до вечера вдоль по бережку ручка к ручке...
Одна старуха спросила:
— Откуда знаешь, Фатьма, что так говоришь?
Другая заметила:
— Чего Фатьма не знает, курица склюет.
Фатьма не унималась:
— Вот этими самыми глазами видела. Своими глазами видела: бессовестные обнимаются у реки.
Тетя Айна не поверила:
— В такую-то погоду?
— Их кровь греет, что им погода, — сказала, Фатьма. — Какая там погода, если обнимается сестра ворюги Имаша?
— Значит, ты хочешь сказать, что эта учительница Саадет даже хуже Зибы? — снова спросила тетя Айна.
Фатьма аж подскочила от злобы, будто слова раскаленным углем прижгли ее рану.
— Послушай-ка, женщина! Клянусь аллахом, я так тебя сейчас клюну, что все материнское молоко, которое ты сто лет назад высосала, польется из твоего носу. Какое мне дело до Зибы! Кто она мне такая, что ты меня ею попрекаешь, а?!
Если б у ворот не притормозил грузовик Джеби, наверное, женщины б перессорились.
Джеби выпрыгнул из кабины, не поздоровавшись, вошел во двор, и Фатьма, сразу же засеменив вслед за сыном, поднялась по деревянной лестнице на второй этаж.
Джеби снял с себя шоферскую куртку, кинул ее на тахту, стоящую на веранде, и расстегнул ворот рубашки. Нагнувшись над умывальником, сполоснул себе лицо.
Фатьма подала на четырехугольный стол зелень, хлеб, соль, перец и похвалилась:
— Хороший пити я приготовила. Мясник Абыш сегодня зарезал сладкого барана, я взяла грудинку. Сейчас принесу.
Джеби, ничего не ответив, сел за стол, взял пучок зелени, сложил его пополам и, обмакнув в соль, начал есть.
Фатьма принесла миску с дымящимся пити, поставила ее перед сыном, а сама села на подушечку, лежащую на деревянной табуретке.
Джеби, зачерпнув ложкой пити, откусил хлеба и, прожевывая, сказал:
— Вижу, тебе есть что рассказать.
Фатьма, вытирая высохшими, почерневшими от времени и забот пальцами цветную клеенку на столе, спросила:
— Почему не в настроении сегодня?
— Говори, говори...
— Так... — сказала Фатьма. — Что мне рассказывать-то? Только что опять мать Шамистана Гуту раскудахталась.
— Что она?
— Так... Что ей сказать? Опять Зибой меня попрекала.
Джеби, едва поднеся ложку ко рту, с отвращением швырнул ее в миску.
— Еще что-нибудь можешь рассказать?
Джеби не сказал ничего больше, но Фатьма поняла, что, если-еще раз упомянуть имя Зибы, наверняка начнется скандал.
Сын снова принялся за пити.
Фатьма спросила:
— Почему хлеба не накрошишь?
Джеби не отвечал.
Поерзав на табуретке, Фатьма снова подала голос:
— Дочку Сальбиназ обручили с сыном Аббасели. Говорят, недотепа он, жалко такую девушку!.. Хорошая девушка, я видела в бане...
Джеби хлебал суп. Наступило молчание, и это молчание вновь нарушила сама же Фатьма:
— По делу убитого на нашем углу из Баку большой человек приехал. Говорят, не сегодня-завтра найдет, кто убийца.
На этот раз Джеби так грянул ложкой о миску, что пити брызнул во все стороны. Ничего не сказав, он встал, взял с тахты кожаную куртку и, быстрыми шагами выйдя с веранды, спустился во двор.
Фатьма необыкновенно поразилась действиям сына. Джеби, ловко вскочив в кабину, завел мотор: машина рванулась с места.
13
В Баку был солнечный день. Даже не представлялось, как это после такого мокрого снега, холода, грязищи где-то действительно могло взойти солнце.
Едва только красный свет светофора приостановил мечущиеся во все стороны автомобили, инспектор уголовного розыска Джаббаров, перейдя улицу, быстрыми шагами поднялся по ступенькам Министерства внутренних дел.
14
Уже смеркалось... С пеной несущаяся сейчас река засверкает и заблестит в наступившей кругом темноте. Слышались только шелест реки да доносящиеся порой из леса вскрики кукушки — ни шума машин, ни звуков радио, ни городской суеты. Даже шаги здесь тонули в тиши — растущий повсюду мох скрадывал их шуршание. Следователь по особо важным делам Гюндюз Керимбейли шел вдоль реки, мимо голых, унылых деревьев. Ничто не тревожило покоя, чистоты, цельной умиротворенности дремлющего мира. Оказавшись наедине с природой, человек не в силах был в эту пору вторгнуться в ее сон.
Засунув руки в карманы пальто, Гюндюз осторожно шагал по засыпанной прелыми листьями тропинке. Он смотрел на реку, на деревья, на кусты ежевики и дикого крыжовника. Казалось, он всем своим существом находился сейчас в объятиях этой тихой, чистой и непорочной природы. По-видимому, и мысли его тоже остановились здесь, хотя, может быть, он и вспоминал о другом. Действительно, отчего, когда царят вокруг такая тишина, мир и целомудренность, человек убивает человека? Почему один человек становится кровавой бедой для другого?