Приключения 1979
Шрифт:
Вытирая с лица кровь, Гюндюз Керимбейли приподнялся и сел напротив Фаттаха, глядя то на прокурора Дадашлы, то на Джаббарова, то на Гасан-заде.
— Ваше прибытие напоминает мне марш-бросок Блюхера под Ватерлоо, когда он спас англичан, — сказал следователь, посмотрел на Фаттаха и потер пальцы правой руки, ноющие от удара. — Ну и силищи ж в нем!
И Фаттах тоже двумя руками, будто салават верша при молитве, вытер лицо и глухо сказал:
— Следовало еще ночью отрезать тебе голову! Как отрезают ее баранам! — И так проникновенно он произнес эти слова, что и сомнения
Стоявшая в стороне возле лиственницы и глядевшая на них Зиба именно так тогда и подумала.
Следователь по особо важным делам Гюндюз Керимбейли улыбнулся. По выражению его лица было отчетливо видно, как сильно он устал за эти несколько дней. А может, месяцев или лет — кто знает, но, стараясь удержать улыбку, следователь сказал:
— От тебя всего можно ожидать!.. — И тут же, как говорится, не сумел подавить в себе желание съязвить: — А все ж ты меня неплохо подлечил своими банками!
— Все по моей глупости! Каждый человек ошибается, — сказал Фаттах. — Ошибку допустил!
— А говорил, что миллионы фаттахов приходили в этот мир и ушли. Но такие, как ты, появляются крайне редко, Волк Джебраил!
Фаттах, сузив глаза, внимательно посмотрел на следователя по особо важным делам и сказал:
— Ты мне сразу же не понравился!.. Если человек выглядит моложе своих лет, он никогда мне не нравился... Но ты еще должен доказать, что я Волк Джебраил!
— Докажем, докажем! Прямо с отпечатков пальцев и начнем, все, что только пожелаешь, положим перед тобой. И очную ставку тебе устроим с детьми и женами тех, кому ты поотрезал головы...
Наступила тишина. Все еще ничего не понимающий в том, что произошло, прокурор Дадашлы растерянно переводил взгляд со следователя по особо важным делам на Фаттаха.
Гюндюз же, взглянув на не перестающего удивляться Гасан-заде, улыбнулся:
— Это вы привели всех за собой, да? Я вас тогда приметил на улице. Вот какая у нас работа, товарищ лейтенант, моя, ваша, нас всех. Видите, с кем иногда приходится сталкиваться. Это бандит периода военных лет, зовут его Джебраил, отсюда и кличка Волк Джебраил. Весь Карабах исстрадался из-за него. Затем он бежал и обосновался здесь. Прославился в свое время тем, что отлично умел метать нож. Много крови пролил. Однажды уже таким вот образом ранил сзади Махмуда Гемерлинского. На этот раз произошла вторая попытка. Такие дела, лейтенант! Вышел Махмуд Гемерлинский на пенсию, а погиб, словно находился в строю...
Некоторое время Гюндюз молчал, вновь растирая себе пальцы правой руки. Видимо, головешка, запущенная Фаттахом, крепко помяла ему руку. Потом, глядя в глаза Фаттаху, Гюндюз заговорил:
— Из документов, позаимствованных в министерском архиве, я понял: убийство — дело рук Волка Джебраила. Так бросить нож мог только он. Служебную записку, написанную после ранения Махмудом Гемерлинским,
Прокурор Дадашлы словно очнулся:
— Подам заявление на пенсию и уйду... Теперь мне остается только читать книги, а не быть прокурором! Возраст по конституции и так уже подходит...
Следователь по особо важным делам будто не расслышал его слов:
— Ответ же на ваш вопрос «почему?» крайне прост. Имаш так же, как и учитель Фазиль, не хотел, чтобы имя Саадет стало предметом для сплетен. Поэтому он и помалкивал о том, что побывал на вокзале. К тому же... К тому же, как говорят, ловцы змей не выносят красного цвета. Так говорят, Волк Джебраил?
Фаттах внимательно посмотрел на него и прохрипел:
— Говорят.
Гюндюз продолжал:
— Имаш знал, что у учителя Фазиля в Баку есть невеста. Он боялся, что Фазиль обманет его сестру. Знал, что дед учителя едет сюда, чтобы во всем разобраться. На вокзале он хотел самолично убедиться в том, чего стоят слова Фазиля.
Гюндюз снова посмотрел на младшего лейтенанта Гасан-заде:
— Хотите узнать, как все это произошло, лейтенант? Как Волк Джебраил убил Махмуда Гемерлинского, того самого Махмуда Гемерлинского, который в свое время уничтожил банду Волка Джебраила, хотите узнать?
Фаттах, точнее, Волк Джебраил, снова посмотрел на следователя по особо важным делам. Сейчас он совершенно не сомневался, что тот и вправду все знает. Тут произошло непредвиденное событие. Фаттах, поднеся ко рту руку, вытащил зубные протезы, и все увидели: да, это старый шакал.
— Значит, дело было так, лейтенант, слушайте... — сказал Гюндюз. Оба они, и следователь, и внешне едва внимавший его словам Фаттах, будто вернулись к той ночной встрече, которой суждено было случиться несколько дней раньше.
...Мокрый снег валил не переставая. Подняв воротник пальто и надвинув на глаза шляпу, Махмуд Гемерлинский шел, о чем-то говоря трусившему рядом Фазилю.
Улицы райцентра были темны и безлюдны. Когда дед и внук приблизились к книжному магазину, Фаттах, покуривая трубку, сидел на деревянной лестнице в сенях, ведущих в магазин.
Он грел себе руки над раскрасневшейся спиралью электроплитки. Удивившись, что в такую холодную ночь кому-то понадобилось бродить возле дверей магазина, он высунулся наружу и, когда Фазиль со своим дедом поравнялись с ним, сказал:
— Здравствуй, учитель! В ночное время гулять к добру ли?
Фазиль ответил:
— Здравствуй, дядя Фаттах. Дед приехал из Баку.
— Добро пожаловать, — приветствовал Фаттах и посмотрел на Махмуда Гемерлинского.
— Большое спасибо, — поблагодарил приезжий, при слабом свете электрической плитки с трудом различая черты лица Фаттаха.
Их взгляды скрестились лишь на мгновение, затем Фаттах втянул голову в помещение, а старик с внуком продолжали свой путь. И за все это время он задал учителю только один вопрос: