Приключения 1979
Шрифт:
Гюндюз Керимбейли продолжал:
— Часы оказались у нас. И ты, разузнав об этом, ринулся к Джеби вне себя от страха. Заманив Джеби на старую мельницу, чтоб заставить его замолчать, ты из окна саданул в него нож. — Гюндюз Керимбейли обратился к прокурору Дадашлы: — Труп Джеби на старой мельнице.
Зиба, услыхав эти слова, чуть не лишилась рассудка:
— Что? Джеби? Ты убил Джеби, дрянной старикашка?
Она обессиленно упала на колени и в ужасе зашептала:
— Каким же горем покарал ты меня, аллах? — Зиба плюнула в Фаттаха. — Тьфу на тебя, старик! Чтоб ты в гробу перевернулся,
Следователь по особо важным делам прошел мимо Зибы и направился к городу.
Прокурор Дадашлы посмотрел на Фаттаха:
— Вставай, красавец, вставай, нам пора.
Фаттах, засунув в рот свои зубные протезы, которые держал в руке, вытащил из кармана трубку, с трудом поднялся и, волоча ноги, зашагал за Гюндюзом Керимбейли. За десять минут Фаттах превратился в сгорбленного старика.
Прокурор Дадашлы шел за ним. Джаббаров с Гасан-заде тоже наконец-то тронулись с места.
Когда Фаттах проходил мимо Зибы, женщина, вскочив на ноги, смачно плюнула Фаттаху в лицо. Вытерев лицо рукавом, Фаттах и не посмотрел в сторону Зибы. И не сказал ничего, будто ничто в этом мире его уже не касалось. Но вытащил из кармана спички, зажег трубку и закурил.
Нагнувшись, Гюндюз Керимбейли поднял с земли пистолет. Фаттах, окинув оружие взглядом, издевательски улыбнулся.
Не отрывающий от него глаз младший лейтенант Гасан-заде прошептал:
— Дьявол! Сущий дьявол!
Следователь по особо важным делам, обернувшись, посмотрел на младшего лейтенанта:
— Обыкновенное преступление, лейтенант! — Гюндюз улыбнулся. — Если преступление можно назвать обыкновенным... — Потом взял с земли палку и, расчищая ею с тропинки прошлогоднюю листву, дошел до берега реки.
Пенясь, река несла свои воды.
Тяжелые тучи успели уже закрыть солнце: скоро опять начнет валить мокрый снег.
21
Медленно наступали сумерки. Гюндюз Керимбейли с портфелем в руке, выходя из ворот дома для приезжих, лицом к лицу столкнулся с Муршудом.
Остановившись, Муршуд смотрел на гостя.
Следователь по особо важным делам задержался перед мальчиком. Некоторое время они молчали.
Гюндюз наконец заговорил.
— До свидания, Муршуд?
Муршуд не ответил.
Они вновь посмотрели друг на друга.
— Спичечные этикетки я тебе пришлю, — сказал Гюндюз.
Глаза Муршуда наполнились слезами, и дрогнувшими губами он попросил:
— Отпусти отца!
Следователь по особо важным делам не отвел от Муршуда глаз. Его взгляд откровенно говорил: «Ты-то чем виноват, и сестры твои, и брат, разве они виноваты, что расти им теперь без отца? Что же прикажешь думать о вашем отце?»
Подняв руку, Гюндюз потрепал курчавые волосы Муршуда и сказал:
— Когда вырастешь, многое поймешь! И то, что я сделал, тоже поймешь.
Потом медленно удалился...
...А еще позднее прошел поезд, вновь растревожив спокойствие спящего в снегу леса.
Перевод с азербайджанского Вадима Суханова
Минель ЛЕВИН
Тень на
Глава 1
В УЩЕЛЬЕ КАЛЛАКАНД
Усман Болтаев, чабан колхоза «Дружба», накинув на плечи толстый гиждуванский халат, выглянул на улицу.
Тучи шли низко, сплошным фронтом. Рассвет задерживался. В загоне блеяли овцы. Толстомордые среднеазиатские овчарки с подрубленными хвостами, почуяв хозяина, бросились к нему с радостным лаем.
Усман запустил пальцы в густую черную бороду и запрокинул голову. В разрывах туч он пытался разглядеть участки чистого неба. Если увидит их, отару можно выводить в горы...
Он вернулся в кибитку и разбудил помощника. Пока тот протирал глаза, на столе появились куски вареного мяса и сдобные лепешки-ширмола, приготовленные на молоке и масле.
Помощник у Болтаева не вышел ростом. Угловатый. Застенчивый. Усман любил над ним подтрунивать. И сейчас не удержался:
— Ты что, Холбек, рузу [9] держишь?
Холбек еще не проснулся и ел вяло. Усман же на аппетит не жаловался. Он не жаловался ни на что, кроме... своей бороды.
Если б не борода! Отрастил, чтобы она защищала лицо от ветра и солнца. Сбрей Усман бороду, и все бы увидели, что ему лет тридцать, не больше. И что ему еще не поздно жениться. Он, конечно, об этом думал. На примете была одна из сестер Холбека. Скоро она станет ветеринаром. Приедет в родной кишлак и поселится у него, Усмана. Обязательно! Иначе он всю жизнь будет ходить с бородой.
9
Мусульманский пост.
Усман покосился на Холбека, будто проверяя, не подслушал ли тот его мысли. И засмеялся. На душе было хорошо.
Усман даже не мог себе представить, какими волнениями закончится этот удачно начатый день.
Март смешал краски зимы и лета. Солнце подпалило снега на вершинах гор. Заржавел суглинок.
Подоткнув полы халата за пояс, Усман бодро вышагивал впереди отары, напевая привязавшийся бейт [10] Хайяма:
Аллахом нам в раю обещано вино, А стало быть, и здесь дозволено оно!10
Двустишие (тадж.).
Смешно, право. Из хмельного он любил разве что свежий горный воздух.
Холбек шел позади отары. Слева и справа, не давая овцам разбрестись, старательно несли свою службу овчарки.
Наконец выбрались на шоссе. Это был трудный участок пути. Отара мешала движению. Чабанам приходилось то и дело расчищать коридор для транспорта.
В полдень свернули в ущелье Каллаканд. Глубокая узкая расселина терялась среди скальных пород.
Усман присел на отполированный ветрами камень. Он был длинный, плоский и походил на могильную плиту.