Приключения 1979
Шрифт:
— Как, ты сказал, зовут этого человека?
— Дядя Фаттах. Сторож книжного магазина. Его сын у нас учится.
Затем они, войдя через открытые тетей Айной ворота, поднялись по лестнице на второй этаж в комнату учителя Фазиля.
Махмуду Гемерлинскому было явно не по себе. Подойдя к окну, он отрешенно смотрел в темноту улицы. Затем, расстегнув пальто, старик просунул руку за борт пиджака себе на грудь и помассажировал сердце. Повернулся к внуку и что-то сказал. Фазиль возражал, и тогда Гемерлинский вновь поднял воротник пальто, которое он с себя так и не
Он медленно, размеренным шагом шел по замерзшим, безлюдным улицам к книжному магазину.
Фаттах стоял перед входом, дымил трубкой, будто дожидаясь свидания с Гемерлинским.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Гемерлинский заговорил:
— А я все думаю, может, и не ты это, может, мне показалось.
— Видишь, я выжил. Остался жив.
Гемерлинский произнес эти слова, и их последняя встреча, случившаяся так много лет назад, возникла перед глазами. Десятки лет отделяли их от этой встречи.
...Волк Джебраил скакал среди отвесных скал к вершине горы и, часто оборачиваясь, смотрел назад: его преследовал Махмуд Гемерлинский. Да, Махмуд Гемерлинский гнал Волка Джебраила, и из-под копыт его лошади рассыпались по сторонам искры.
Волк Джебраил, проскочив мимо большой скалы, туго натянул поводья. Конь, ошалев от неожиданности, судорожно выгнул шею и бешено взвился на дыбы. Волк Джебраил осадил его и, прижавшись к скале, замер.
Едва только Махмуд пролетел возле скалы, Волк Джебраил, занеся правой рукой большой нож, бросил его в Махмуда. Нож вонзился в спину Гемерлинского, и он в то же мгновение упал с лошади на землю.
Затем он, с усилием приподняв голову, взглянул покрасневшими, широко распахнутыми глазами на объявившегося из-за скалы Волка Джебраила. Опираясь дрожащими руками о землю, Махмуд привстал на колени. Жилы на его шее вспухли от напряжения.
— Сзади бьешь, Волк! Мужчина сзади не бьет! — едва шевеля губами, сказал Махмуд.
И, ничего больше не слыша, упал лицом в землю. Волк Джебраил огрел плетью коня, рванулся с места и вскоре исчез за скалами.
...— А я жив остался, — сказал Махмуд Гемерлинский, — но я полагал, тебя давно уже нет, а ты тоже живой... — И старик, повернувшись, тем же размеренным шагом двинулся обратно.
Фаттах, раздумчиво постояв перед дверью книжного магазина, вышел на улицу и быстро пошел следом за Гемерлинским. Не доходя до него нескольких шагов, он с силой, как старый мастер своего дела, метнул нож, который всегда носил при себе.
Гемерлинский, вздрогнув, замер на месте. Повернув голову, он посмотрел на Фаттаха и хотел ему что-то сказать, но его желанию не суждено было осуществиться. Ничком старик растянулся на тротуаре: рукоятка вонзившегося в тело ножа засверкала в темноте.
Фаттах торопливо подбежал к нему, наклонился, и посмотрел на убитого. Сначала он и не представлял, что еще сделать. Затем, увидев на руке Гемерлинского золотые часы, поспешил снять их, запустил пальцы в нагрудный карман пальто и вытащил портмоне.
Вдруг сквозь шум густо валившего снега послышалось пьяное бормотание
Обогнув угол дома, Джеби наткнулся на застывшего, как сжавшаяся пружина, Фаттаха, увидел распростертое в темноте тело и, едва удерживаясь на ногах, сказал:
— Это еще что, дядя Фаттах? Пьяным помогаешь протрезвиться?
Фаттах, приблизившись к нему, пробурчал:
— Ступай, ступай себе домой. Здесь тебе нечего делать!
— Дай-ка я взгляну, кто этот нечестивец, что до сих пор не научился пить молоко джейрана.
— Ступай домой, говорю тебе!
— Нет, дядя Фаттах, клянусь твоим здоровьем, я обязан взглянуть на этого идиота.
— Говорю же, ступай домой... — Фаттах схватил Джеби за руку и потащил его к воротам. Вырвавшись, Джеби заупрямился:
— Клянусь аллахом, я обязан взглянуть, кто это!
Фаттах сунул ему в руки золотые часы.
— Возьми это! — сказал он. — Золотые часы, я нашел. Пусть твои будут.
— Что? Золотые часы? И ты мне отдаешь их, дядя Фаттах? Да этого же хватит, чтобы целых два дня неплохо поразвлекаться в шашлычной Мирпаши!
— Ну, отдаю, отдаю! Пошел, ступай себе домой! — Фаттах потянул Джеби за руку и втолкнул его через ворота во двор. Джеби, рассматривая зажатые в ладони часы, теперь не слишком упорно сопротивлялся. Вновь послышалось его пьяное бормотание. Джеби пересек двор и поднимался по лестнице на второй этаж:
Как сладостно поет над садом соловей, чих-чих-чих, А запахи весны все ярче и нежней, пах-пах-пах, На мир влюбленный ночь накинула чадру, чих-чих-чих, Скорей ко мне приди, ты все поймешь к утру, ух, ых, пах!...Следователь по особо важным делам Гюндюз Керимбейли спросил счищавшего грязь со своей одежды Фаттаха:
— На следующий день ты подкараулил Джеби? Спрячь часы, шепнул ты ему, да? Теперь-де это опасно, я их нашел, тебе подарил, но парень-то был мертв, не пьян, а мертв, тот свалившийся на землю, а часы-то вроде бы его, да? Припугнул ты его хорошенько? Умел это делать.
Прокурор Дадашлы, держа руки в карманах пальто, заметил:
— И еще у меня в кабинете умел хорошо разжигать печку.
О Фаттахе все говорили в прошедшем времени. Следователь по особо важным делам продолжал:
— Джеби взял часы и отнес их Зибе. Ей не хватило выдержки, она решила на часах поднажиться.
Волк Джебраил брезгливо, с головы до ног оглядел Зибу, как какую-то ничтожную вещь.
— А у тебя даже куриных мозгов нет, шлюха, дочь шлюхи! — усмехнулся он. — Вся эта заваруха из-за твоей тупости!