Приключения 1985
Шрифт:
У Золотова чуть дернулась щека — и только.
— По-моему, вы пьете вино из моего бара. Да еще нахваливаете.
— То есть?
— Принимаете догадки за факты. Помните вашу метафору?
— Вершикову я уже допросил. Она признала, что оговорила себя по вашему указанию…
— Интересно! Тогда, может, она сказала и кто убийца?
Этого Вершикова не сказала. Может, боялась «адмиральского внука», может, действительно не видела, как все произошло. Судя по уверенности Золотова, скорее всего — первое.
— Знаете, Золотов, я еще не встречал человека, которому нравится быть негодяем. Больше
Он сидел спокойно, не проявляя никаких эмоций.
— Вы думаете, никто не может определить причин этого?
— Не понимаю, о чем вы.
— Подозрения появились у меня во время нашей последней встречи. Тогда сквозь маску неунывающего бодрячка проглянул обычный человек, не удовлетворенный своей жизнью и оттого тоскующий. Человек, играющий чужую роль. И это удивляло, так как совершенно не соответствовало вашему облику.
— Устанавливаете контакт? Психологический подход? — криво улыбнулся он. — Ну-ну, попытайтесь!
— И еще одно обстоятельство обращало на себя внимание. В юношестве вы, казалось, не проявляли задатков, способных так трансформировать личность. До определенного момента Валерий Золотов был нормальным парнем. И вдруг… Я допросил многих людей из вашего окружения тех лет, картина получилась достаточно полной, но поверить в нее очень трудно. У каждого в жизни случаются огорчения и разочарования, но чтобы для борьбы с ними убивали в себе чувства, способность сопереживать чужой боли… Даже в следственной практике сталкиваюсь с этим впервые.
Помните, что вы сказали Воронову — самому близкому другу после вечеринки у него дома? Когда вы решили, что все вас предали?
— По-вашему, я каждое свое слово должен помнить?
— Неправда, помните! Это было программное заявление нового Золотова. Дескать, порядочным людям жить тяжело — их меньше, чем негодяев, они более уязвимы, чаще страдают от обид и несправедливостей. А раз так, надо самому стать негодяем, и все будет намного проще, исчезнут проблемы, переживания, не будет сомнений, душевных мук и обид! Наверное, полагали, что можно просто примерить маску негодяя, защитить ею свою болезненно ранимую душу и не страдать самому, а причинять зло и боль другим. Но маска прирастает намертво, ее, оказывается, трудно снять, а в один прекрасный момент и вовсе невозможно — она становится настоящим лицом! Помните опыт Франкенштейна? Или кадавры графа Калиостро? Созданный вами новый Золотов утратил человеческие качества и стал подобным монстром! И что же, вам стало легче жить?
— Легче! — убежденно кивнул он. — Гораздо легче! Оттаптывать мозоли другим куда менее болезненно, чем подставлять свои.
— И опять неправда! Ведь вы перестали быть самим собой, теперь маска определяла ваши помыслы, действия и поступки! И вот результат: одни считают вас оконченным мерзавцем, другие — мыльным пузырем, и только для неосведомленных и глупых людей вы — достойный и уважаемый человек! И где-то в глубине души вы понимаете это, чувствуете неудовлетворенность собой, своей жизнью и загоняете это чувство поглубже, заливаете его вином, оргиями, издевательствами над так называемыми «приятелями»!
Избавившись от сомнений, душевных мук и переживаний, вы приобрели новые качества и дошли до края! Кортиком
— Конечно! — Золотов опять криво улыбнулся. — В зоне я выбьюсь в передовики, и, когда через десяток лет выйду на свободу, сразу стану честным, порядочным и полезным для общества гражданином!
— Не надо иронизировать, тем более что вам совсем не хочется этого делать.
— Ладно! — решительно произнес он. — На моем месте любая трусливая гнида врала бы, изворачивалась, причем бесполезно — все равно изобличите, загоните в угол. Не буду уподобляться такой мрази. Пишите протокол!
Золотов рассказал все. Безразлично, бесстрастно, как будто речь шла о ком-то другом. Только когда заговорил об убийстве Петренко, тон его изменился.
— Так получилось, я и не собирался. — Он сгреб в горсть подбородок, и голос стал звучать глухо. — Федор первый затеял ссору: «Кровосос, ты из каждого что-то вытягиваешь, надоело!» Слово за слово, он меня ударил, я его… Сцепились, он сильнее, чувствую — не справлюсь, отпрыгнул в сторону, тут кортик на глаза попался… Вы, конечно, моего состояния не поймете… Я не привык, чтобы меня били, не привык проигрывать, к унижениям не привык… И чужую силу над собой терпеть не намеревался…
Когда я кортик выхватывал, хотел напугать его, остановить, одним словом, верх взять, как обычно. А он прет, как танк… Раз — и готово! И ничего не изменишь: обратного хода нет…
Я дописывал протокол.
Золотов попросил сигарету, затянулся, без обычного форса выпустил дым.
— Не повезло…
— Кому? — не понял я.
— Мне… — Он стряхнул пепел на пол. — Кому же еще? Люди живут в свое удовольствие — и ничего.
— Что за люди?
— Да мало ли… Вот Гришка-мясник, оклад восемьдесят, а ездит на двадцатьчетверке. Ему надо было двадцать пять лет копить зарплату: голодать, голым ходить, а у него рожа — в окно не просунешь! И красная, потому что коньяк каждый день жрет! Одет как король, руки в перстнях, каждую неделю рядом новая телка… Красота! Потому что умеет жить!
— Неужели машина, красная от коньяка физиономия и золото на пальцах показатель настоящей счастливой жизни? Ее главная цель?
Губы Золотова скривились в презрительной усмешке.
— Знаю, знаю! Главное — чистая душа и спокойная совесть! А счастливая жизнь — честная работа с самоотдачей до седьмого пота, потом полезные развлечения: лекторий, шахматный павильон, библиотека… Да?
Он сплюнул прямо под ноги.
— Преснятина и серость! Когда я слышу подобные прекраснодушные рассуждения, меня начинает тошнить!
— Вам не жалко Федора? — неожиданно спросил я.
Золотов смешался.
— Чего об этом толковать… Назад-то не вернешь. Живых надо жалеть.
Он тяжело вздохнул и пальцами потушил окурок.
— Мне себя жалко: влип как дурак! Потому что с дебилами связался. И не повезло с этим убийством… Я ж не такой… Ну покрутиться, деньги сделать… Зачем убивать? И в мыслях никогда… Не повезло! Тот же Гришка — ворует, аж хребет трещит, и живет припеваючи!
— До поры.
— Бросьте! Все на свете до поры. А ему на это наплевать, о будущем не думает, катается как сыр в масле и в ус не дует!