Приключения 1985
Шрифт:
Я стал заполнять протокол задержания.
— Да, Валерку не переговоришь, — процедил Гришаков. — Особенно если он первый начнет. Всегда старается другого подставить… Но монетки и валюта его.
— Откуда?
— Не знаю. Он деловой, вертелся везде, с фарцой знался. Хотел крупное дело провернуть, чтобы на всю жизнь хватило. Монетки он долго собирал. На даче тайничок был. А после того, что получилось, засуетился — теперь, говорит, там милиция пасется да родители собираются дачу продавать… Предложил мне, чтобы я вынес. Ну я один раз чуть не напоролся,
Стараясь вызвать сочувствие, Гришаков горестно вздохнул.
— Он любит «негров», мальчиков на побегушках.
— А Петренко ему зачем понадобился?
— Морячок-то? Ясно зачем! Вы правильно угадали: Валерка собирался металл за кордон переправлять. А оттуда — валюту, вещи… Готовился: все дружбу водил с иностранцами, что в мединституте учатся. Какие-то каналы уже нащупал. Перевозчик был нужен, он про Федю и вспомнил. Приручал, приручал, а тот — бац и на нож напоролся…
— Как это получилось?
Жора изобразил на лице многозначительность.
— Золото рассказал, что морячок приставал к Машке и чересчур разошелся, а та его… — Он сделал многозначительный жест. — Только не похоже это ни на него, ни на нее. В общем — темная история.
И тут я утвердился в ускользающей вчера мысли, в мозгу как бы раздался щелчок, и события, происшедшие на баркентине «Кейф», сразу предстали в ином свете.
Таганцев поехал задерживать Золотова на работу, а я, оформив постановление о производстве обыска, отправился к нему домой. По дороге заехал в бюро судебно-медицинской экспертизы и десять минут поговорил с Кобульяном.
Дверь открыл Золотов-старший. Узнав о цели нашего прихода, он страшно возмутился и бушевал добрых полчаса, крича, что нет закона, по которому можно измываться над людьми, если у них в доме произошел несчастный случай. Он угрожал самыми ужасными карами, называл фамилии ответственных должностных лиц, предрекал мне скорое увольнение с работы и привлечение к ответственности за злоупотребление властью.
Слушая гневный монолог, я подумал, что звонить от имени Чугунцова вполне мог сам глава семейства Золотовых, все необходимые для этого качества у него имеются.
— Жаловаться вы имеете право куда сочтете нужным, — прервал я его, улучив момент. — Я несу полную ответственность за свои действия. Так же, как и вы за свои. А потому ознакомьтесь с постановлением и распишитесь.
Мать Золотова, серая невзрачная женщина, испуганно наблюдала за происходящим, но в разговор не вмешивалась: в семье она не имела права голоса.
Валерий Федорович занимал отдельную комнату. На ковре над кроватью висела фехтовальная маска, под ней наперекрест — рапира и шпага. Много фотографий хозяина, в основном портреты, глаза картинно прищурены, обязательно присутствует сигарета. Несколько безвкусных дорогих ваз отражали представление Золотова о прекрасном.
Обыск продолжался несколько часов. За плинтусом обнаружился небольшой тайник. Он был пуст,
В последнюю очередь осматривали письменный стол. Полнейший беспорядок, уйма всяких бумаг, навалом альбомы с фотографиями.
На всех снимках красовался вальяжный и значительный Валерий Федорович в окружении легкомысленного вида девиц или преданных сотоварищей. Разнообразия он, похоже, не признавал.
Внизу, погребенный под ворохом хлама, лежал плоский, завернутый в ватман пакет. Когда я его развернул, с глянцевых листов ударили в глаза розовые груди, колени, ягодицы… Рядом — красная пачка из-под фотобумаги. Посмотрим, что там…
Я бросил пачку обратно. Так вот чем держал Золотов девушек! Веселая вечеринка, «заморское» питье, «финская» банька… Плюс увлечение фотографией и скрытая камера… Вот и готов крючок, безболезненно сорваться с которого жертва не сможет…
ЛИЦО И МАСКА
Два дня я готовился к встрече с Золотовым. Многое из того, что удалось узнать, удивляло, но в основном мои предположения оказались верными.
Первый допрос подозреваемого, сразу после задержания, провел по моему поручению Таганцев. Протокол получился коротким:
«не знаю, объяснить не могу, об этом я уже давал показания ранее, возмущен фактом ареста».
Он встретил меня издевательской улыбкой.
— Нехорошо, гражданин Корнилов! Вместе рестораны посещаем, об жизни беседуем, а потом вы меня — хвать и за решетку! Разве это по-человечески?
Держался Золотов развязно, до наглости, видно, решил, что терять нечего и надо играть ва-банк.
— Давайте ближе к делу, — сказал я как можно холоднее.
— Как хотите. Хозяин — барин. Мое дело телячье — знай мычи!
— Тогда для начала скажите: откуда у вас золотые монеты и валюта, как вы хотели их использовать?
— Если бы у меня когда-нибудь были золотые монеты, я бы использовал их очень просто: вставил себе зубы, а потом… — Он мечтательно закатил глаза, — поехал бы с хорошей девочкой в круиз по Дунаю…
— Чьи же ценности изъяты у Гришакова?
— У него и спросите!
— Уже спрашивали.
— И?.. — На лице Золотова отразился живейший интерес.
— Он показал — золото принадлежит вам.
— Какой негодяй! У меня золотого — только фамилия. Так что здесь мы решительно расходимся. Я говорю одно, он — другое. Плюс на минус, в результате — ноль. Есть еще вопросы?
— Конечно. Меня интересуют обстоятельства убийства Петренко.
— Господи, да сколько можно говорить об одном и том же? Мне уже надоело повторяться!
— Есть одна вещь, о которой вы не знаете. Петренко убит мощным ударом, Вершикова такого нанести не могла.
— А я мог?
— Вначале казалось, что нет. Но определенный навык и владение фехтовальной техникой вполне способны заменить огромную физическую силу.