Приключения 1989
Шрифт:
«Это тоже ясно как божий день, — размышлял про себя Ричард. — Наверняка дежурили те же охранники, что и в ночь взрыва. Вот им и дали понять, чтобы держали язык за зубами».
— Просто невероятно! Куда же смотрит городская прокуратура?
— И не говорите, — вздохнул Фольман. — Но я к вам по другому поводу. Кажется, что-то начинает проясняться. Представляете, в управление баварской полиции в Мюнхене поступило одно прелюбопытнейшее письмо на польском языке. Подписала его «организация тайных вооруженных акций». Так вот, авторы утверждают, что именно члены организации совершили взрыв на РСЕ-РС. На польском языке,
«Кто-то предлагает мне открыть очередную «дверь». На фоне польских событий письмо подсказывает, в каком направлении надо вести расследование».
— Обязательно, дорогой Фольман. Сейчас буду.
…Он долго крутил в руках и конверт и само письмо, разглядывал штемпеля, бумагу на свет, вчитывался в текст перевода.
— Может, я болван, но только это фальшивка чистейшей воды.
— Мы тоже так считаем, но мой долг проинформировать вас. Ксерокопии текста и конверта можете взять с собой.
— Да… Мне сообщили, что моя сотрудница Ирмгард Петенридер несколько раз посещала ваше заведение. Не подскажете случайно зачем?
У Ричарда был с собой небольшой листок, на котором Курт Шмидт аккуратно проставил дни и часы посещения Ирми мюнхенской прокуратуры.
Фольман в замешательстве полез в сейф, затем со словами «Ах, да это не здесь», принялся перебирать бумаги на столе.
— Видите ли, коллега Каммингс, — наконец нашелся он. — Мы с вами оба ведем расследование обстоятельств взрыва, и я считаю вправе пригласить для собеседования любого сотрудника вашей радиостанции. Вас устраивает такой ответ?
— Вполне.
Впервые за все время своего знакомства они расстались очень сухо.
Вернувшись в кабинет, Ричард дал волю чувствам.
— Панковиц! Почему мне не доложили о вчерашнем нападении на охрану? Ты знаешь, как это называется?
— Вы были так заняты… Потом в плохом настроении… Я ждал удобного случая…
— «Удобного случая»! Рапорт мне на стол!
— Сейчас, отпечатаю и вернусь. Десять минут?..
Панковиц вопрошающе глядел на своего начальника. Тот кивнул, и Панковиц мгновенно исчез за дверью.
— Ирми Петенридер, зайдите.
Его любовница стояла у дверей с широко раскрытыми глазами. Таким Ричарда она не видела ещё ни разу. Он хотел наговорить ей тысячу обидных слов: и про Фольмана, и про визиты в прокуратуру, и многое другое. Но, пересилив себя, глухо сказал:
— Вы свободны сегодня.
Ричард закурил трубку, но и после того не успокоился.
Каким же он был идиотом! Искал красный террор, а, оказывается, был просто запасным игроком в неведомой ему большой игре политических кругов Вашингтона. Вот почему и немцы так холодны, неповоротливы. Им всё было заранее известно, наверняка их проинформировали. Почему же его, Каммингса, начальника службы безопасности, оставили в неведении?
«Бульдозер», видимо, по их планам, должен был рыть, копать по-настоящему. Ради пущего эффекта.
А кого следовало выкопать? По всему пасьянсу только одного — турка. Он, найденный Каммингсом,
Ладно, это не моё дело. Мне не доверяют. Да если бы я знал заранее, я бы этого азиата цепями приковал к трубам: сиди там себе в подвале и жди, когда громыхнет, а потом уж пой свою «историю» журналистам. Нет же, хотели, чтобы всё было поестественней, а остались в дураках.
Собственно, это он, Ричард, остался в дураках…
Почему только он? Сколько таких здесь ходят по коридорам.
Сейчас сотрудники часто жалуются на духоту в кабинетах, плохую работу вентиляции. Что бы они сказали, если бы узнали, что для них уже приготовлены пиропатроны с «деодорантом, улучшающим состав воздуха в помещении»?..
«Американских граждан планируется эвакуировать», — сказал тогда Лодейзин. Как бы не так! В неразберихе «медные каски» никогда не вспомнят о никчемных в военном смысле сотрудниках «рупора НАТО». Радиоцентр РСЕ-РС станет одной большой газовой камерой…
Ричард медленно открыл сейф и ощутил противный, но манящий холодок своего старого «Кольта-45», который армия уже сняла с вооружения, потому что он часто «мазал» с большого расстояния. «Зато в упор попадает очень хорошо», — мелькнула у Каммингса мысль в тот момент, когда он чисто машинально вытащил и загнал обратно обойму.
Он сидел за столом в сумеречной комнате, не зажигая света. Кризис миновал. «Пожалуйста, без театра. Театра не надо, это же радио», — вспомнил он слова одного из русских эмигрантов, работающих на «Свободе».
«Действительно, не будем устраивать балаган». Дрожащими руками переложил пистолет обратно в сейф, с облегчением вздохнул. Зачем? Куда он спешит? Почему не стреляется Макс Хьюджел или кто-то там ещё наверху в Лэнгли, в чьей голове родился замысел акции? Почему не сводят счеты с жизнью сотрудники Белого дома или Совета национальной безопасности, которые наверняка одобрили идею? Место Ричарда в конце этой очереди.
С другой стороны, ведь кто-то сорвал куш на злополучном взрыве. Президент получил козырь в игре против СМР — не уберегли радиостанцию, или против ЦРУ — недоглядели. Директор РСЕ Джеймс Браун тоже нагрел руки. Размещая на строительных фирмах заказы на ремонт АТС и установку технических средств безопасности, сколотил приличное состояние. Сам факт взрыва укрепил позиции всех, кто выступал за расширение РСЕ-РС на территории ФРГ. Раз покушались на радиоцентр, значит, он представляет серьезную угрозу для восточных стран.
А потом дополнительные субсидии «пострадавшей радиостанции». Как легко на Капитолийском холме одобрили законопроект, внесенный конгрессменом Джимом Коуртером, о выделении дополнительных ассигнований в размере 5,2 миллиона долларов — на возмещение материального ущерба. Наконец, взрыв стал аргументом для ЦРУ в том непонятном соперничестве с государственным департаментом, о чём рассказывал Джим Кричлоу. Плюс нервная встряска для местных «нафталинников»: стихнут распри, повысится исполнительность, эффективность радиовещания.