Приключения 1989
Шрифт:
Пренебрежение спортивными упражнениями никак не отражалось на фигуре Даймонта. Что только не делали его коллеги, чтобы сбавить вес! Бегали, плавали, часами крутили педали укрепленного на станке тренировочного велосипеда. И всё же от брюшка — неизменного спутника кабинетной деятельности — никак не могли избавиться.
С завистью поглядывая на худощавую фигуру Мигеля Даймонта, они допытывались, не тренируется ли он по особой системе йогов.
Мигель Даймонт отмалчивался. Не мог же он втолковать им секрет, который в действительности не был никаким секретом. При предельно интенсивной нагрузке мозга человек расходует
Мигель Даймонт ещё раз глянул наверх. Потратив уйму времени на дорогу, было бы нелепо отступить перед последним препятствием.
Прежде чем полезть на вершину скалы, Даймонт невольно засучил рукава. «Словно перед схваткой с противником!» — усмехнулся он. Но крутая скала, на которую предстояло забраться, вовсе не противник. Это скорее награда, желанная минута, когда боксер снимает перчатки, чтобы мокрым полотенцем освежить разгоряченное лицо.
Цепляясь за росший кое-где кустарник, нащупывая носками туфель трещины, которые могли дать опору ноге, Мигель Даймонт поднимался всё выше и выше. И вот он стоит на вершине, на голом пятачке. Насколько ему известно, на единственном месте, откуда проглядывается малая часть огромного ребуса, ради которого он проделал такой далекий путь.
В это место на берегу Тихого океана, где годами не выпадали осадки, где ничто не нарушало вековой покой камней и песка, редко забредали люди. Как ни странно, в течение долгих столетий никто не замечал, что чередование камней и песочных проплешин образует определенный рисунок. Лишь сравнительно недавно ученые пришли к заключению, что здесь, доступная взгляду каждого прохожего и все же скрытая от глаз, веками таилась одна из величайших загадок мира.
Когда-то, возможно, тысячелетие до того, как каравеллы Колумба причалили к американским берегам, задолго до зарождения империи инков, таинственный народ создавал этот гигантский калейдоскоп. Несметные руки в течение несметных лет трудились, освобождая заданное пространство от камней, которые по одному переносились в другое место и складывались в кучу.
Чередование каменистых гряд и жалкого голого песка не было произвольным. Когда ученые поднялись на самолете, чтобы с птичьего полета обозреть результат этой гигантской работы, их глазам представилась фантастическая картина: раскинутые на огромном пространстве правильные геометрические фигуры — исполинские ромбы, квадраты, конусы. И столь же исполинские изображения животных и птиц. Грандиозность этих творений человеческих рук просто уму непостижима. Удалось измерить клюв одной птицы — он тянется на целых два километра!
Предназначение «калейдоскопа» не поддавалось толкованию. Поблизости не было ни одной горы, с которой человеческий глаз мог бы полностью охватить весь сложный, занимавший огромную территорию узор. Кому он был адресован? Богам? Выдвигалась даже гипотеза, будто это посадочные ориентиры для космических кораблей пришельцев с иных планет. А может быть, это не просто сумма геометрических рисунков и изображений, а пиктограмма? Написанное загадочными знаками, пока не расшифрованное послание вымершего народа далеким потомкам?
Разгадка тайны не слишком волновала Мигеля Даймонта. Его привлекало нечто другое. Каждому обладающему воображением человеку свойственно искать параллели своей деятельности.
Биолог, изучающий под микроскопом каплю воды
В тот день, когда Мигель Даймонт впервые прочел про загадочный «калейдоскоп», он понял, что это наиболее приближенное подобие его собственной деятельности. Тысячи людей пройдут мимо его огромного кропотливого труда словно слепые. Кто-то, способный взобраться чуть повыше, может быть, и увидит отдельные ромбы или квадраты, но так и не поймет их взаимосвязи. Только с предельной высоты возможно целиком охватить взглядом весь сложный узор, который всё же не поддается точному истолкованию.
Взять хотя бы операцию, которая закончится на стадионе «Ла Монтанья». Это сотни, тысячи сложенных в особом порядке «камней». Каждый в отдельности доступен пониманию, образуя поддающийся прочтению знак. Но, расставленные по «классическому методу Даймонта», они в своей совокупности образуют сочетание, смысл которого понятен одному их творцу.
Первоначально Мигель Даймонт был убежден, что предпринял рискованное восхождение на скалу для того, чтобы увидеть часть загадочного «калейдоскопа». Сейчас он осознал, что руководило им ещё одно желание — чисто физического ощущения высоты, в какой-то мере соответствовавшей тому горному пику, с которого он оглядывал проделанный им труд.
Это была как бы точка отсчета. Отсюда стоявший на каменном карнизе автомобиль казался игрушечным. А ещё ниже простиралась безжизненная пустыня с мерцавшим на горизонте далеким океаном. На многие, многие мили он был единственным живым существом, единственным неограниченным владыкой этого безмерного пространства.
И, только повернувшись, чтобы начать спуск, Мигель Даймонт увидел, что ошибается. На самом гребне скалы, от которого его отделяло ещё футов двадцать, высилось черное изваяние.
Кондор, одна из самых больших птиц земного шара, стоял там со сложенными крыльями. Стоял настолько неподвижно, что его можно было принять за продолжение утеса.
На человека он не обращал никакого внимания. Зоркий взгляд его пронзительно-желтых глаз был устремлен куда-то вдаль. Внезапно он почти бесшумно взмыл в небо. Спустя минуту Даймонт увидел его далеко-далеко над ущельем, которое отсюда казалось небольшой трещиной.
Огромная птица на таком расстоянии представлялась величиной с колибри. В когтях кондор держал какого-то зверя — жертву, которую он так долго и терпеливо подкарауливал.
Мигель Даймонт помахал ему рукой и начал долгий утомительный спуск к стоящей внизу машине.
Боги, взиравшие когда-то из поднебесья на каменное послание канувшего в Лету загадочного народа, умерли вместе с ним. Будь они живы, им, незримо парящим над древним городом конквистадоров, овальный стадион «Ла Монтанья» казался бы местом непонятного сражения. Не имеющие никакого представления о футболе, они сочли бы мечущихся по полю игроков объятыми страхом вождями племени, не знающими, куда спрятаться от взбунтовавшейся толпы.