Приключения-77
Шрифт:
Легко отделался Федор, все подозрение пало на того разбитного рассыльного. Дело в том, что никто никогда к Вере Владимировне Лобановой из госпиталя никаких накладных не направлял и вообще по штату там рассыльные не положены...
А отношения между Федором и Верой не остались незамеченными, вон даже Сладков и Римский-Корсаков о них узнали. Наверное, кто-то в штабе рассказал. Впрочем, в этих отношениях и самому Федору все оставалось неясным. Их вроде и тянуло друг к другу, но в то же время Федор чувствовал: никакой связи
КОРАБЛИ НА ГОРИЗОНТЕ
В знойной фиолетовой дымке показались искаженные рефракцией домики Очакова. И вдруг там, прямо в центре города, огромными развесистыми деревьями взметнулись черные фонтаны. И тут же тяжело вздохнула земля, а через несколько секунд донесся грохот взрывов.
— Опять «Кагул» начал! — сжал кулаки Сладков,
— Нет, это... это не «Кагул», — возразил Бакай. — От шестидюймовых не такие взрывы...
— Он прав, — поддержал Федора Римский-Корсаков. — Вьет «Воля». Стало быть, отремонтировали ее...
— Ну что ж, товарищи, обстрел обстрелом, а дело делом. По местам! — распорядился Сладков.
...Тайна, как распространяются слухи, так, наверное, никогда и не будет раскрытой. Во всяком случае, не успел Федор ступить на борт своей плавбатареи «Защитник трудящихся», как сигнальщик Василий Потылица спросил с плохо скрываемой насмешкой:
— Ну что, проворонил свою княжну?
Федор сначала не знал, что и сказать, а потом огрызнулся:
— Проворонил, проворонил!.. Вон княжна стоит, любуйся, если хочешь, — кивнул он на дредноут.
— Это тебе надо любоваться, ты на нем больше служил, а я что? Я на «Воле» без году неделю побыл, а то все на «лаптях» плавал, чуть лучших, чем теперь!..
— Лаптях, лаптях... Гордость нужно иметь за свой корабль!
— Товарищ Бакай, а вы в самом деле служили на этом линкоре? — спросил оказавшийся поблизости комиссар батареи.
— Довелось немного.
— Расскажите товарищам о нем!
— Что ж тут рассказывать? Вон он сам за себя говорит: одним залпом может больше шестисот пудов металла выбросить!
Дредноут как раз окутался огнем и дымом, затем над головой проскрежетали снаряды, и почти сразу же в городе выросла черная стена.
— Вот гад! Вдарить бы по нему тоже! — воскликнул Потылица.
— Не достанем...
— Так хоть попугать!
— Снаряды небось не из Англии получаем, беречь их надо, — заметил комиссар.
И к Федору.
— Так расскажите о корабле, товарищ Бакай.
Федор и слова вымолвить не успел — неожиданно чудовищный взрыв потряс все окрест. Темная шапка закрыла город, обломки бетона, камней, глыбы земли разлетелись на сотни сажен.
— В минный склад угодило!.. — вздохнул кто-то.
И сразу же, еще не успели рассеяться пыль и дым, поступило сообщение: группа кораблей движется к Очакову.
— Идут на прорыв, — сказал командир батареи Яков Петрович Чернышев и распорядился: — Боевая тревога.
А из штаба уже поступило приказание: выйти на позицию и при входе кораблей в зону обстрела открыть огонь.
Позиция плавбатарей у Кинбурнской косы. Хотя коса и считается владением белых, но фактически это ничейная территория. Белые пытались установить здесь корректировочный пост, но огнем плавучей батареи он был просто сметен в море. Не отважились высаживаться на эту узкую песчаную насыпь и красные.
Когда плавбатарей приблизились к косе, вражеские корабли уже подходили к острову Березань. Каждый понимал: они намерены прорваться мимо крепости в лиман, к Николаеву и Херсону, высадить там десант, поднять кулацкие восстания, дезорганизовать оборону и облегчить наступление войск Врангеля в Северной Таврии и белополяков на западе. Бельмом на глазу — да еще каким! — сидит красный Очаков у белых.
— Впереди эсминец «Жаркий», — докладывает сигнальщик Потылица; он из старых, еще дореволюционных моряков, служил сигнальщиком на брандвахте и силуэты черноморских кораблей знает отлично. — За ним еще такой же. «Живой» или «Жуткий» — определить не могу... Вспомогательный крейсер «Георгий»... Два тральщика... Морской буксир... Моторная шхуна... У нее на буксире два дубка...
— Целая армада! — заключил комиссар.
А краском Чернышев уже дает вводную:
— По белогвардейскому эсминцу «Жаркий»... Прицел... Дистанция... Огонь!
Рявкнуло орудие. Пенистый столб воды поднялся перед носом корабля.
— Прицел... Дистанция... — дает поправки командир. — Огонь!
Федор, находясь у прицела, строго выполняет указание. Снова выстрел.
Открыла огонь и плавучая батарея № 2, потом заговорили гаубицы с берега. В гуще судов закипели пенистые столбы. Вот из кормы «Жаркого» повалил черный дым, и он сразу же лег на обратный курс. Потом крейсер «Георгий» начал описывать циркуляцию. По-видимому, близким взрывом у него заклинило руль. И армада повернула назад, к Тендре. Прорыв не удался и на этот раз.
ФЕДОР БАКАЙ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ
Моряки плавбатарей молча смотрели, как белогвардейские корабли все дальше и дальше отходят от Очакова, под защиту орудий дредноута. Молчали, но у каждого в глазах радость, и еще бы — отбили атаку.
А потом все принялись наводить порядок на своих кораблях: драили палубу, чистили орудия. Боцман «Защитника трудящихся» даже вытащил баночку краски и подмалевывал облупившиеся места.