Приключения Ариэля, рыцаря двух миров. Том I
Шрифт:
Вообще, в том, чтобы попасть на обед к пресвитеру не было ничего особенного, сюда каждый мог прийти и без приглашения, за столами у пресвитера ежедневно обедало до 30-и тысяч человек. Иной подданный, если бы он этого хотел, мог ежедневно обедать во дворце у повелителя, хотя, конечно, никто не приходил сюда слишком часто, это считалось неуместным. И ценили, собственно, не возможность здесь присутствовать, а само приглашение, которое означало, что пресвитер хочет что-то в ком-то подправить, или отметить, или поздравить, или предостеречь. Это было приглашение к максимально возможному вниманию – радостное и волнующее.
По улицам Бибрика ездили на конях лишь гонцы пресвитера и те, кто куда-то очень спешил по чрезвычайно важному делу. Это не было запрещено, однако, случалось не часто. Ариэль так же шёл пешком, как и большинство людей вокруг него. Рыцарь любил гулять по столице, особенно после походов, тогда он видел Бибрик свежим взглядом. Сейчас, когда он получил приглашение от пресвитера, все его ощущения заметно обострились, и он словно открыл для себя Бибрик заново.
Это был город белокаменных дворцов, особняков, домов. Иные были изваяны из мрамора такой поразительной белизны, что порою он слепил глаза, и дворец под взглядом как будто немного расплывался, теряя отчётливость линий. Другие строения были из желтоватого известняка мягких матовых тонов, иные – легкой голубизны и вообще всех возможных оттенков белого. Здания были самой разнообразной архитектуры: одни – устремлённые ввысь, с тонкими шпилями, другие – основательно-приземистые, но все вместе они и по оттенку, и по форме создавали сказочную гармонию.Бибрик был прекрасной песней, в удивительную мелодию которой каждая семья, решившая построить жилище, вплетала свою ноту, более всего беспокоясь о том, чтобы ненароком не внести дисонанс в песню города. Неким непостижимым образом обычно получалось так, что семья имела искреннее личное желание построить такой дом, какого не хватало в этой части города. Иногда мечту приходилось немного подправить, чтобы дом идеально вписался в окружающий архитектурный ансамбль, но это, как правило, приводило заказчиков в восторг, они считали, что их мечта становилась более совершенной.
Один старый рыцарь рассказал Ариэлю, что когда-то очень давно бедняки строили себе маленькие деревянные домики, а богачи – огромные каменные дворцы. Услышав об этом, Ариэль внимательно посмотрел в глаза рыцарю, попытавшись определить, сколько ему лет, и понял, что его собеседник не просто старый, а древний. И не стал у него ничего уточнять. Рассказы об ужасах Эпохи Вражды никогда не занимали Ариэля. Он не только не понимал, но и не хотел понимать, что означают странные слова: бедняки и богачи. Общий смысл этих слов он, конечно, улавливал, но в суть вникать не хотел.
В царстве давно уже не было ни бедных, ни богатых, каждый имел то, что хотел иметь. И с жильём все было очень просто: надо было лишь попросить каменщиков, и они строили для тебя то, что ты хотел. Им просто нравилось строить, и они делали всё для того, чтобы людям потом нравилось жить в построенных ими жилищах. Дворцы просили построить для себя те, кто предпочитал жить большими семьями, по несколько поколений под одной крышей. Другие хотели жить малыми семьями – родители и дети, они обычно заказывали себе средних размеров двухэтажные особняки. Ну а кто-то хотел жить один и просил построить для себя маленький домик, чаще всего с одной комнатой. Из дерева в царстве уже давно не строили, все постройки Бибрика были каменными.
Ариэль подошёл к полноводной реке Фисон, которая протекала через столицу. Река тихо струила свои кристально чистые воды по светло-серому базальту, которым были отделаны не только берега, но и дно реки. Рыцарьлюбил иногда стоять на лёгком, словно парящем в воздухе, мосту через Фисон. Сегодня он остановился здесь лишь на минуту, погрузил взгляд в прозрачные воды, словно приветствуя великую реку, и пошёл дальше.
Он уже подходил к огромной горе, на усечённой вершине которой возвышался величественный дворец пресвитера Иоанна. Гора была обвита лестницами чёрного гранита, наверх вели многие сотни ступеней. Рыцарь, не знавший, что такое отдышка, мог бы очень быстро забежать на самый верх через три ступеньки, но он поднимался не торопясь, спокойно и сосредоточенно, словно каждая ступенька была событием в его жизни, и он уделял ей особое внимание. Надо было настроить свою душу на сосредоточенную проницательность, позаботившись, чтобы она не вызвала внутреннего напряжения, а была радостной, чистой и уравновешенной.
И вот наконец ворота из сардоникса, которые вели в огромный двор перед дворцом. Обеды проходили здесь – на ровной травке было установлено множество столов. Столешницы большинства из них были из обычного золота, а стол пресвитера, не более, чем на 12 персон, имел столешницу из цельного изумруда. Такой огромный изумруд, надо полагать, был единственным в мире. Рядом стояло ещё несколько столов из рубинов и сапфиров, они были поменьше, каждый на четыре персоны.
Гости уже усаживались за столы. Ариэль, окинув беглым взглядом всю трапезную поляну, спокойно сел за один из последних столов из заурядного золота, но к нему сразу же подошёл слуга и предложил проследовать за ним, усадив рыцаря за небольшой рубиновый стол рядом с изумрудным столом пресвитера. Здесь никто не заставлял себя ждать, и обед почти сразу же начался. Когда появился пресвитер Иоанн, на него, казалось, никто и внимания не обратил, но это лишь казалось, Ариэль заметил, как потеплели улыбки на лицах собравшихся. Пресвитер был в простом сером хитоне до пят, его голову венчал стальной обруч безо всяких украшений. Вместе с царём царей за изумрудным столом разместились очень простые гости, по виду – ремесленники, может быть – строители или рыбаки. За рубиновым столом вместе с Ариэлем оказались ещё три рыцаря, они поприветствовали друг друга доброжелательными полупоклонами, а потом за весь обед не обменялись ни единым словом. Ариэль хорошо знал, что его братья неразговорчивы, они говорят лишь тогда, когда это необходимо. Обед начался с общей молитвы, которую возглавил, судя по облачению, епископ. А потом некий король стал подносить им золотые и серебряные блюда с разнообразными кушаньями.
Царство пресвитера Иоанна объединяло 72 королевства. На обедах у повелителя, как правило, присутствовало 7 королей. Поесть королям не удавалось, потому что здесь они выполняли обязанности слуг, и для них накрывали стол уже после обеда, вместе со слугами. Недалеко от рыцарей за столом сидели простые монахи и рядовые священники, которым прислуживали епископы и архиепископы. А между дальними золотыми столами ловко сновали разносившие блюда герцоги и графы. Никому из высших аристократов царства и в голову не пришло бы счесть исполнение обязанностей слуг унижением, и смирять их не было никакой необходимости, они с удовольствием подчёркивали таким образом главную функцию аристократа – служебную.
Ариэль потом не вспомнил бы, что ел за столом пресвитера. Всё было очень вкусно, но ему всегда и всё было вкусно, он редко обращал внимание на то, что ел. Этот обед запомнился ему больше всего удивительным, ни с чем не сравнимым чувством гармонии, которое царило в трапезном дворе пресвитера. Гармония, собственно, царила во всём царстве, и это всегда ощущалось, но, чтобы в полной мере ощутить безупречную уравновешенность их великого государства, надо было оказаться одновременно во всех его пределах, что и для ангела невозможно, а здесь, на монаршей трапезе, это вдруг осуществлялось. Собравшиеся являли собой словно маленькую модель царства, и дух, витавший над обеденными столами, был духом удивительного единения, сплочённости, словно все собравшиеся сливались в единую личность, одновременно сохраняя свою автономную личностную уникальность. Только сейчас Ариэль в полной мере и до конца понял, в каком удивительном царстве ему посчастливилось жить.
Обед закончился, пресвитер встал, и все встали вслед за ним. Епископ прочитал благодарственные молитвы, гости понемногу расходились, и Ариэль уже неторопливо направлялся к выходу, когда его доброжелательно остановил король, который прислуживал у них за столом: «Благородный рыцарь, вам следует немного задержаться». Они дождались, когда последний гость покинул трапезный двор, и тогда король дал знак Ариэлю следовать за ним.
Тронный зал Ариэль увидел впервые. Белоснежный мрамор чередовался здесь с резьбой по чёрному дереву – никаких излишеств не было, но мастерам удалось создавать чрезвычайно величественную атмосферу. А может быть дело было и не в искусстве мастеров, а в той неуловимой ауре верховной власти, которую сразу чувствует любая живая душа. Самым удивительным в этом зале была небольшая речка, которая текла прямо через зал в гранитном русле, отделяя трон слоновой кости от остального пространства. Речка текла спокойно, но достаточно быстро, чтобы видеть непрерывное движение воды. Два её берега связывал небольшой воздушный мостик из горного хрусталя, по нему мог пройти одновременно только один человек. Сейчас в зале никого не было, и король, ненадолго остановившись, дал Ариэлю возможность всё хорошенько рассмотреть. Потом они не торопясь подошли к гранитному берегу речки, король несколько мгновений задумчиво смотрел на воду и неожиданно сказал:
– Тот, кто выпьет воды из этой реки, не умрёт в течение ближайших трёхсот лет. Не хочешь ли испить, благородный рыцарь?
– Нет, благодарю вас, ваше величество, – Ариэль сказал это так, как будто ему всего лишь предложили утолить жажду, а он в этот момент её не испытывал.
Король немного грустно улыбнулся, едва заметно пожал плечами, и они, не торопясь, один за другим прошли по хрустальному мостику на другой берег. Шедший впереди король неожиданно обернулся и вновь спросил:
– А может быть всё-таки? Вы только подумайте, рыцарь, на целых три века вы позабудете о возможной смерти.