Приключения Бернарды и Городских мальчиков в нашем мире
Шрифт:
Здесь, в Полысаевке, гости случались редко, а уж иностранцы и того реже. Проще говоря, никогда.
Казалось бы, двадцать первый век, коммуникации, телевидение, давно открыты границы, а в таких вот затерянных закутках люди все так и живут, как пятьдесят, как сто лет назад: чугунные чаны, противни для жарки хлеба, корыта для стирки… Живут и не тужат, как мы иногда думаем, выходят вечером на завалинку, садятся на знакомое бревно у прогревшегося за день забора и смотрят, как клонится к горизонту солнце, а коровы, подгоняемые пастухом, возвращаются домой.
И есть для деревенских жителей
В деревнях есть то, чего нет ни в одном городе: пусть нет круговерти из событий, но есть тишина и размеренность, пусть немного новостей, но есть отсутствие суеты, почти нет приезжих, но зато все знакомые, свои.
Анастасия Захаровна выспросила и про сестру Таисию, и про маму, и про всех, кого смогла припомнить. Хорошая она, старенькая и теплая. А как радовалась, что внучка приедет ее повидать…
В какой-то момент я пожалела, что не привезла ей, гостеприимной родственнице, которую и знала-то не так хорошо, какого-нибудь сувенира. Хоть маленького, но…
Идея пришла в голову неожиданно.
Я посмотрела на часы и сказала, что выйду в туалет.
Меня снабдили дополнительным мотком туалетной бумаги (вдруг во дворе закончилась?), посоветовали держаться стены (земля стылая, ногу не подверни) и отправили с Богом.
Проходя по двору, чтобы скрыться в тени от глаз, я бросила взгляд на стоящую в отдалении баню.
Оттуда доносились вполне себе пьяные визги и хохот; в желтом оконце бодро мелькали мужские силуэты.
Значит, все идет отлично, время есть. Если здесь начало девятого, то в Бельгии начало четвертого – магазины должны работать.
Только бы получилось.
Оглядев темную улицу перед прыжком - деревянные покосившиеся дома, неровную дорогу и застывшие льдом лужи, - я почему-то подумала о том, как сильно соскучилась по Дрейку.
*****
Магазин, о котором я помнила еще с давних времен, оказался открыт. В нем продавали удивительно красивые тканые гобелены. Такой хоть на стол, хоть на подушку, хоть на стену – найдут бабушки применение. Еще бы найти качественные наборы полотенец (в хозяйстве женщинам пригодятся) и винную лавку, чтобы порадовать хорошим коньяком деревенских мужчин.
Брюссель гудел.
Центральная площадь, толпы туристов, кафе с извечными завсегдатаями, доносящиеся с дороги гудки полицейских сирен. Здесь никогда ничего не менялось: все так же высился в небе шпиль высокой готической ратуши, все так же продавали в каждом окне Бельгийские вафли и здоровенную клубнику в шоколаде.
Я облизнулась, поудобней перехватила объемный пакет с рулонами золотистой вышитой ткани и, огибая фотографирующихся на фоне знаменитой архитектуры людей, направилась через площадь. Винная лавка находилась на углу, рядом с шоколатье, а магазин домашней утвари - вниз по улице. Надо поторопиться.
*****
Бутылки
Из комнаты доносилось хоровое пение, значит, дошло и до этого. Слаженно голосили и деды, и бабки, кто-то подыгрывал на гармошке. Я толкнула дверь в избу и оторопела: отпаренный и отмытый спецотряд с полотенцами на влажных волосах и красными лицами уже расположился за столом.
На коленях Эльконто ерзал чей-то внучок, к Баалу (видимо, не удержалась в нахлынувшей ностальгии) привалилась плечом порозовевшая Васильевна, Рен держал в руках стопку с настойкой и, расчувствовавшись, покачивал в такт песни головой, а Чейзер показывал одному из любопытных дедов военный нож, который, насколько я помнила, всегда носил в голенище сапога. Остальные пытались подпевать, видимо, песня по чьей-то просьбе шла по второму кругу.
Боже мой, даже угрюмый Канн, и тот старался вторить...
Так-так-так!
Удался, однако, вечерок-то!
Людмила – полная тетка лет сорока, что жила по соседству с бабушкой – заметив меня, наклонилась и прошептала:
– Тебя по-большому пронесло, небось? Чего-то долго не было. Давай принесу отвар из укропа, для желудка как раз.
Я стерла в лица удивление, сдержала расползающуюся по лицу улыбку и покачала головой.
– Спасибо. Мне уже лучше.
Та понимающе кивнула и перевела взгляд на сидящих за столом парней.
– Вот иностранцы, а ты поглянь какие хорошие, а? И водку пьют, и поют… Вот бы прижились!
– Да уж, - крякнула я и подмигнула сидящему у самой стены Халку. Тот захрустел соленым огурцом и подмигнул в ответ.
*****
«Иностранцы» жителям деревни полюбились.
И потому мы покинули Полысаевку не рано утром, как планировали накануне, а только к шести вечера.
Сама я проснулась около полудня в доме той самой соседки Людмилы, потому как начала клевать носом прямо за столом, пока веселье находилось в самом разгаре. Где спали остальные, для меня осталось загадкой, но ко времени моего пробуждения они уже успели починить покосившийся забор Ильичны, закрепить отошедшие и рассохшиеся ставни бабы Вари и ей же перетянуть бельевые веревки во дворе. Узнав о «Тимуре и его команде» к Варваре поспешили и другие, начали просить помощи с сараем, с сенями, с печью и еще Бог знает с чем…
Только и видно было знакомые силуэты парней, шагающие по покрытой лужами дороге от одного дома к другому. Вот так завезло!
Я хихикала. Сами подвязались…
Деревенские бабы восторгались: при гостях ни один худой алкоголик не показывал носа наружу, мужики, затянув пояса, ходили вокруг петухами, все вдруг сделались деловыми, дружными и веселыми.
К трем часам сели обедать, а позже тот самый дед, что вчера вечером рассматривал нож Чейзера, неожиданно пригласил всех смотреть его боевые награды, да слушать фронтовые рассказы. Дед старый, почти слепой, как отказать…