Приключения Бормалина
Шрифт:
— Парус! — закричал я. — Вижу черный парус!
Все бросились к окну. Слева, за деревьями и скалами, приблизительно в полутора кабельтовых от берега, стоял аспидно-черный барк под верхним фок-брамселем. Это внезапное зловещее вторжение в милую глазу картину полуденных тропиков точно оглушило нас. Мы завороженно глядели на вытянутый хищный профиль барка и почти не моргали.
— Это он, — заскрипел зубами Авант, — это проклятое «Логово»… Неужели уходят?
— Вряд ли они нашли клад, — высказался попугай, сидевший у Аванта на плече с потухшей трубкой в зубах. — Последние часы они копали совсем в другом месте.
Барк стоял на фертоинге, левым бортом к острову, и были видны бандюгаи, бегавшие по вантам вверх-вниз, а к берегу шла шлюпка, битком набитая голыми по пояс людьми. Это мы разглядели уже в подзорную трубу, которую принес Авант. Было тринадцать часов семь минут по Гринвичу, и что-то, наверное, случилось.
— Не пора ли и нам принять участие в событиях? — нетерпеливо спросил я. — Черный Бандюгай не тот человек, который бросает начатое дело. За что его можно уважать, так это за целеустремленность. Он будет копать Рикошет до победного конца. Я его знаю заочно, но очень хорошо. Наверно, он задумал какую-нибудь акцию, какой-нибудь маневр, вот и сменил место стоянки. Самое время нам вмешаться.
— Да, пожалуй, — стряхнув с себя задумчивость, согласился Авант. — Сэр Роберт, вы составите нам компанию?
— Вне всяких сомнений! — решительно ответил попугай и помчался сменить рубашку.
— Барк неделю стоял на траверзе мыса БРИЗ, — натягивая куртку, говорил Авант. — Потом шесть дней в полумиле от Загнивающей Западной бухты. Теперь, видно, они переносят раскопки южнее, потому что тропинка сейчас лежит с востока — через костыль — на юго-восток. Я путал их каждый день, перекладывал тропинку так и сяк, а нынче с полмили даже в кусты спрятал. Но они тоже не лыком шиты. Во всяком случае, Черный Бандюгай. В методичности и логике ему не откажешь…
Вдруг Авант схватился за голову.
— О небо! Сейчас стежка ведет точно к гроту, а там у меня плот и вход в туннель. Если они наткнутся на вход, то через каких-нибудь полчаса прямиком попадут сюда. Какая непростительная оплошность! Сэр Роберт! — крикнул он. — Поторапливайтесь! Ох, как надо спешить!
В час двадцать пополудни, вооруженные лопатами, ломиками, веревками и компасами, мы спускались в подземелье, куда вели скользкие ступени, сильно тронутые плесенью.
Холодное и гулкое чрево острова Рикошет приняло нас в свои сырые объятия.
ЧАСТЬ II
Глава 1
Навстречу засаде
Собираясь в дорогу, я всегда лишний раз проверяю багаж, чтобы за тридевять земель от дома не чесать в затылке: ах, мол, растяпа, забыл ножик и соль! Но здесь нас возглавил Авант, а обычно именно командир должен предусмотреть все необходимое в пути. Когда погасла свеча в руках Аванта, шедшего впереди с Робертом на плече, я остановился в ожидании громыхания коробка. Но вместо этого услышал:
— Бормалин, спички есть?
Я полез по карманам, но, кроме дымовых шашек, ничего не нашел. Остатки солонины приглянулись Аванту за обедом, наваху я ему подарил.
— Хорошенькое начало! — расстроился Авант, услышав, что спичек нет. — И у меня из головы вылетело. Что-то со мной нынче творится такое, сам себя не узнаю.
Не возвращаться же!
Мы пошли дальше на ощупь, касаясь пальцами то влажной холодной стены, то скользкого суглинка, а под ногами хлюпало на славу. Туннель был пробит для человека средней упитанности и достаточно высокого роста, поэтому можно было нести лопаты и ломы через плечо, не задевая ими потолка подземелья. Время от времени туннель огибал скалу, глубоко вросшую в землю, а когда снова выходил на прямую, мы немного прибавляли шаг. Похолодало. Где-то падали большие редкие капли, и эхо падения разносилось по подземелью так звучно, будто задалось целью поддерживать наш темп, как это делал бы метроном. Звук капель, наши шаги да далекое движение океана — вот и все, что нарушало покой этой кромешной тьмы. Пройдя очередной поворот, я вдруг наткнулся на спину Аванта.
— Бормалин, — странным голосом сказал он, — буду просить вас об одном одолжении. Достаточно пустяковом.
— К вашим услугам, — ответил я и поменял ломы и лопаты местами.
— Ничего, как видите, не видно, а вот-вот начнутся ямы и острые углы, — стал он вводить меня в курс дела. — А я, признаться, последний раз был здесь давненько и все успел подзабыть. Пожалуйста, поставьте мне фонарь под глазом, а то без света нам придется туго.
— Никогда! — отказался я наотрез. — Хоть я и бывший флибустьер, но не до такой же степени, чтоб лупить друзей ради пучка света!
— Вашу руку, сэр Бормалин! — раздался голос попугая, и, найдя во тьме его холодную лапку, я разочек осторожно ее пожал. — По достоинству оценил вашу последнюю фразу, сэр! — похвалил он меня, обуваясь. — Здорово было сказано, причем на одном дыхании!
— Так я и знал, что вы откажетесь, — вздохнул Авант. — Как же нам быть?
— Поставьте фонарь мне, — предложил я. — Только двиньте так неожиданно, чтобы я и глазом моргнуть не успел.
— Еще раз вашу руку, сэр Бормалин! — воскликнул попугай.
Я снова нашел в темноте его лапку, опять осторожно ее пожал и глазом моргнуть не успел, как в него врезалось что-то большое и твердое, пахнущее самосадом. И все вокруг вспыхнуло на разноцветные лады, и, разворачиваясь в узком пространстве подземного хода, я полетел навзничь со всем своим шанцевым инструментом. А когда я разворачивался, черенок одной из лопат, лежавших у меня на плече, угодил Аванту точно в глаз. Поэтому, поднявшись на ноги, мы довольно ярко освещали друг друга. Ровным сильным светом горело правое око Аванта, а мое левое светило еще ярче, ватт на семьдесят пять.
Сэр Роберт так хохотал, что дохохотался до упаду в самом прямом смысле слова и от смеха свалился к нашим ногам прямо на груду инструментов, а когда встал, захохотали уже мы с Авантом. Попугай тоже схлопотал себе фонарик, крохотный, но сильный. Залитое тремя огнями подземелье теперь не казалось таким мрачным, да и настроение у нас заметно поднялось, так что последние полчаса мы непрерывно перебрасывались шутками, смеялись и показывали друг на друга пальцами.
У Аванта был самый яркий фонарь. Когда он поворачивался ко мне, что-нибудь говоря, приходилось загораживаться ладонью и сильно щуриться. Словом, время в туннеле мы проводили недурно.