Приключения Бурлинька и Стёпы
Шрифт:
Отчего-то испытывая чувство вины, Стёпа предложил:
–А хочешь, я помогу тебе его вытащить?
Но Бурлиньк только отмахнулся:
–Да не надо. Он же не мешает. А леску я вчера убрал.
Какое-то время мальчишки так и лежали, наслаждаясь покоем и ощущением невесомости. Лежали и смотрели в ясное, синее небо. И даже яркие солнечные лучи не смогли причинить им хотя бы какое-то беспокойство. Ведь плёнка на глазах, по сути – третье веко, надёжно уберегала их от неприятных ощущений, которые могли бы вызвать эти самые лучи. Ведь очень скоро солнце сместилось в сторону,
Может, мальчишки и пролежали бы так ещё какое-то время. Но тут случилось то, что заставило их прервать эту негу.
Сначала Стёпа увидел тень. Неясную, размытую тень, мелькнувшую там, за пределами водной стихии. А мгновение спустя по глади пруда побежали волны, и громкий, можно даже сказать – оглушительный звук всплеска заставил мальчишку вздрогнуть. А следом за этим уже большие волны побежали от того места, где тень коснулась воды.
Хотя, естественно, это не тень заставила воду заколыхаться. Само собой, волны побежали от того, что отбросило эту тень. Точнее – кто отбросил.
Но и это уже не важно. Потому что ещё через мгновение к первому всплеску добавилось ещё несколько. И вслед за ними по поверхности пруда, естественно, также побежали волны.
Хоть Стёпа поначалу и испугался, очень быстро он даже нашёл во всём происходящем кое-что по-настоящему прекрасное. И, последовав примеру Бурлинька, вернулся к созерцанию высокого-высокого, пронзительно-голубого неба. Тем более что из-за волн, разбегающихся, сталкивающихся, и от этого безостановочно дробящихся, вид этого неба стал ещё более прекрасным и заманчивым.
Бурлиньк же, от чьего внимания, естественно, не укрылось беспокойство друга, которое у того вызвали все эти всплески и разбегающиеся волны, скучающим тоном объяснил:
–Это лягушки. Наверное, их кто-то вспугнул.
Стараясь выглядеть так, словно для него всё происходящее вполне привычно, и даже скучно, Стёпа спросил:
–А кто их вспугнул?
На что Бурлиньк, пожав плечами, всё тем же скучающим тоном ответил:
–Да кто же их знает! Может, птица какая-нибудь на дерево села. А может, и вы, люди, их напугали. Всё может быть.
На это Стёпа, улыбнувшись, возразил:
–Но я-то не там, а здесь. Чего же ты говоришь, что это «вы», люди, лягушек перепугали?
Посмотрев другу в глаза, Бурлиньк тоже улыбнулся:
–Но ты же – людь. Или – не людь?
Теперь Стёпа уже рассмеялся:
–Я не людь, Бурлиньк. Я – человек. И твоих лягушек я не пугал. Потому что всё это время я тут, с тобой, в воде валялся.
Бурлиньк, не прекращая улыбаться, снова пожал плечами:
–Ну, так я и говорю, что их могла и птица какая-нибудь напугать. Или ещё кто-то.
Стараясь не выдать охвативший всё его существо интерес, Бурлиньк поинтересовался:
–А может, мы у них спросим?
Эта просьба, или вопрос, заставил Бурлиньк снова пожать плечами и неопределённо поморщиться:
–А зачем? Какая тебе разница-то?
Догадавшись, что друг так и не понял, что им руководит исключительно любопытство (ведь не каждый день удаётся поговорить с лягушками),
–Ну, может, я потом смогу убедить людей больше не пугать понапрасну твоих лягушек. И ты сможешь спокойно смотреть в небо.
Усмехнувшись, Бурлиньк покачал головой:
–Не люди, так кто-нибудь другой будет лягушек пугать. Так уж они устроены. Ведь ещё с тех пор, как они были головастиками, лягушки привыкли всего бояться. Иначе они не выжили бы, и не превратились бы в лягушек. Так что, Стёпка, брось ты эту затею. Всё равно мы ничего тут изменить не сможем. Да, наверное, это и к счастью.
Если до этого момента Стёпу радовало, что друг не догадывается о причине его желания поговорить с лягушками, то теперь это обстоятельство уже слегка раздосадовало. И он, наверное, предпочёл бы, чтобы Бурлиньк так и не узнал о том, что им движет простое любопытство. Но и упускать шанс пообщаться с земноводными мальчишка тоже не хотел.
Поэтому Стёпа всё же спросил:
–А что плохого будет, если мы с ними всё же поговорим?
Глядя вверх, Бурлиньк пожал плечами:
–Да ничего плохого в этом нет. Просто я не вижу в этом смысла. Да и ты не видел бы, если бы… – Теперь он посмотрел в горящие любопытством глаза друга. – Так тебе просто хочется с ними поговорить, что ли? Ну, тогда всё понятно! Так бы сразу и сказал. Просто я-то давно уже к ним привык. А тебе, понятно, они в новинку. Ну, поплыли, поговорим с лягушками. Только, Стёпка, они немногим лучше всех остальных.
Так как Бурлиньк, говоря всё это, уже начал подниматься вверх, Стёпе пришлось его догонять. К счастью, Бурлиньк не торопился. Поэтому Стёпе удалось поравняться с ним, сделав всего лишь парочку больших гребков руками и ногами. А дальше оба они уже плыли, только слегка шевеля ногами. Руки же мальчишки прижали к бокам. Отчего чем-то стали похожи на рыб.
Лягушки же, естественно, всё это время не оставались на месте. Большинство из них, спрыгнув с коряги, тут же погрузились на глубину. Где, замерев, притаились или на дне, или в ветвях водорослей. Некоторые же торопливо поплыли к берегу. Где также затаились, пытаясь слиться с береговой травой, нависающей над водой. Но нашлись и такие, кто, вместо того чтобы уплыть от коряги прочь, очень быстро вернулись назад. И, достигнув этого плавучего куска умершего дерева, тоже затаились, пытаясь с ним слиться.
Когда мальчишки всё же достигли поверхности пруда, Стёпа с удивлением обнаружил, что лягушкам, вообще-то, удалось слиться с корягой. Во всяком случае, по цвету они стали почти не отличимы от этого куска дерева. Хотя, если смотреть на них снизу, то тела этих земноводных оказалось очень даже легко увидеть на фоне яркого, голубого неба.
Но зато, когда мальчишки вынырнули из-под воды, головы лягушек, едва возвышающиеся над водной гладью, были почти незаметны. Настолько, что, если бы не хорошо различимые глаза земноводных, Стёпа ни за что их не увидел бы. Потому что над поверхностью пруда видна только верхняя часть головы каждой лягушки. И выглядят они при этом так, что очень похожи на продолжение коряги, к которой земноводные «пришвартовались».