Приключения дрянной девчонки
Шрифт:
Таможенник просто наслаждался моим испугом и своей властью.
– Но вы же наблюдали за мной, – заговорила я умоляющим голосом. – Вы же видели, я не совершила никакого преступления.
– У вас валюта есть?
– Совсем немного.
– Так вот, я вам обещаю, – заявил он торжествующе, – что вы не провезете через границу ни одного доллара законным путем.
"Черт бы тебя побрал", – мрачно подумала я. Я внесла в декларацию тридцать долларов, остальную сумму старым проверенным способом засунула в трусы. На таможне меня проверял молоденький мальчик, который сказал, что такую маленькую сумму необязательно вносить в декларацию. Подошел мой грозный контролер, внимательно просмотрел мою бумагу, потом буркнул: "Ладно, пусть идет". Я вышла из зоны контроля и тут же попала в объятия Андрея. Целуя его, я подумала, что привезла с собой целый чемодан ярких, пестрых воспоминаний, но, к сожалению, не могу предъявить
. Как я пропустила тот момент, когда Андрей пошел в гору? Я с удовольствием наблюдала, как он бьется за место среди избранников фортуны, но теперь я чувствую не-внятную боль от того, что бизнес захватил его целиком. Те чувства и мысли, которые раньше безраздельно принадлежали мне, теперь отданы Делу. Его захватил типично мужской пафос созидания, он рвется к успеху, как гончая на охоте, по-чуявшая след. Я чувствую себя низложенной королевой, которая веселилась и прожигала жизнь в то время, как ее враги отбирали у нее лучшие земли и власть. Я охвачена ревностью к тому миру, который мне недоступен и пугает меня своей математической жесткостью. Я знаю, что это чувство мелко и не делает мне чести, но не могу с ним справиться. Андрей относится к бизнесу с почти религиозным рвением, он находит поэзию даже в области финансов, его опьяняет положение лидера. Я любуюсь изящными проявлениями его мысли и сгущенностью его воли, но меня пугает та сосредоточенная сила, с которой он добивается поставленной цели. Мне жаль, что вся кипучая энергия страстей и мыслей отдана Делу, далекому от меня.
Мы вступили в типичный конфликт: бизнесмен и его жена. Я ненавижу себя за банальность своих реакций, но ничего не могу поделать и устраиваю Андрею скучные сцены за поздние приходы домой и превращение уик-энда в рабочий аврал. Эти локальные баталии изнуряют нас обоих, и Андрей все больше замыкается в себе.
Я пыталась разрушить его обособленность и этой осенью повезла его отдыхать на море в Болгарию. Мне казалось, что чудесная неделя на курорте романтизирует наши семейные отношения. Но я потерпела неудачу. Андрей маялся от безделья и читал в кафе английские газеты, чтобы узнать вести с Родины. Ему доступна только романтика бизнеса. А когда мы летели с ним вдвоем на одном парашюте над густосиним блестящим морем, он все время жаловался, что креплением ему прищемили яйца. "Не порти мне полет", – процедила я. "Ага, – скулил он за моей спиной, – тебе бы так!" Роль победоносного, преуспевающего мужа пришлась Андрею по душе. Когда я звоню ему в контору, его речь звучит как четкая автоматная очередь. В своем офисе он ведет себя как дипломатическая персона на важном приеме. Когда я вижу его в безупречном костюме и галстуке строгих тонов, за столом, заваленным деловыми бумагами, я испытываю прилив жгучего сладострастия и одновременно раздражения от его мрачной корректности. Мне хочется стащить с него штаны и трахнуть гденибудь в туалете. Холод, которым веет от его официально-вежливых фраз, его жесткий, как железо, голос до крайности меня возбуждают. Его бесстрастное лицо является тюремщиком чувств. Ярость туманит мой мозг, и мне хочется крикнуть: "Эй ты, крутой начальник! Ты что, забыл, как рычал ночью от удовольствия, как спал, уткнувшись мне в плечо и сопя как щенок!" Однажды в субботу мы с Андреем заехали в его офис за каким-то документом. Там никого не было, кроме охранника, игравшего в компьютерный морской бой где-то в дальней комнате. Вся эта деловая обстановка – множество телефонов, факсов и компьютеров, папки с бумагами, строгая офисная мебель – имела необъяснимый эротический подтекст. Я прижалась к Андрею и прошептала ему на ухо: "Сейчас мы с тобой поиграем в секретаршу и начальника. Я буду делать вид, что разговариваю с клиентом по телефону, а ты подкрадешься сзади, расстегнешь ширинку и засадишь кинжал в ножны по самую рукоятку". У Андрея загорелись глаза, лицо приобрело хищное выражение. Игра началась. Я ворковала в телефонную трубку, с трепетом ожидая грубого мужского вторжения. Андрей задрал мою юбку и вошел в меня как насильник, причиняя жестокую боль. "Еще, – застонала я, – сделай мне больно. Еще больнее!" Эта беспощадная случка закончилась взаимным взрывом оргазма. В таком неистовом соединении, могучем, как сама природа, не было и намека на нежность и любовь. Только древняя как мир, космическая тяга самца и самки.
Тщеславие Андрея не знает границ. Я для него предмет, доставляющий блеск его имиджу. Он с нескрываемым удовлетворением любуется
"Любишь ли ты меня?", он неизменно отвечает фразой своего любимого киногероя:
"Любишь ли ты меня, люблю ли я тебя – не знаю. Но когда мы входим с тобой в вестибюль отеля "Метрополь" и все на тебя оглядываются, мне это как-то приятно".
. Первый раз в жизни я была в суде. Сегодня утром я и мой адвокат Володя выиграли процесс по иску к газете "Супермен" и г. Садальскому. Я встала рано и ужасно нервничала. Я выбрала скромный, но элегантный наряд – белую кружевную кофточку, черную длинную юбку и черный же пиджак с золотой отделкой.
Из волос сделала девичий "хвостик" и долго раздумывала над коробочкой румян – наложить или нет. Потом решила, что оскорбленная сторона должна быть бледной.
В зале суда уже стояла новогодняя елочка, украшенная гирляндами, что совершенно не вязалось с душевным состоянием людей, приходящих в это мрачное место. Там я встретила журналиста Юрия Гейко, представителя интересов Садальского, моего бывшего коллегу по редакции газеты "Комсомольская правда". Мы с ним дружески поболтали, разминаясь перед схваткой.
В девять утра начался суд, и я сразу упала духом. В егс состав входили только женщины, а я не привыкла иметь с ними дело. Я подумала, что вряд ли они симпатизируют моему образу жизни и моим убеждениям, и приготовилась к худшему.
Мне показалось, что я угодила в бесстрастную машину, лишенную человеческих эмоций, и мне нельзя рассчитывать на понимание и сочувствие.
Когда мне предложили высказать свои Претензии, я начала свою отрепетированную речь весьма торжественно: "Высокий суд! Дамы и господа!" Далее голосок мой задрожал от неподдельного волнения и прервался, но я взяла себя в руки и продолжила выступление. Кажется, моя искренность произвела благоприятное впечатление на судью. Затем шпаги скрестили мой адвокат Володя и Юрий Гейко.
Меня удивил театральный взрыв негодования со стороны Юры, с которым мы раньше приятельствовали, но потом я подумала, что это входит в правила игры.
Вскоре я поняла, что на все наши эмоции и драматические жесты суду начхать, их интересовали факты. Адвокат противоположной стороны давил на моральную сторону вопроса:
– Как может женщина, появляющаяся на страницах журнала "Пентхаус" в обнаженном виде, чувствовать себя оскорбленной невинными газетными шутками?
– Это не имеет отношения к существу дела, – холодно заметила судья. – Нас интересует другое: есть ли у вас доказательства того факта, что Дарья Асламова получила в подарок вибратор?
– Есть, – гордо ответил адвокат. – Одна из читательниц нашей газеты из Узбекистана написала нам письмо, что она послала гражданке Асламовой вибратор, но его не пропустиг ла таможня.
– Но ведь Асламова так и не получила подарок, – возразила судья. – Кроме того, в газетной заметке сказано, что вибраторы истице дарят ее друзья. Является ли жительница Узбекистана другом гражданки Асламовой?
– Нет, – вынужден был признать адвокат "Супермена". В конце заседания враждующим сторонам предоставили время для заключительного слова. Адвокат "Супермена" страшно торопился на следующее судебное заседание и потому совершенно скомкал свою речь. Зато Володя подготовился основательно. Его душил пафос. Володя убийственно молод для авторитета, зато настырен. Его речь пестрела такими возвышенными оборотами и вдохновенным негодованием, что я чуть было не пустила слезу. Володя забрался в настоящие дебри нравственности и морали, и я боялась, как же он спустится потом на грешную землю. Суд слушал с дежурным терпеливым вниманием. Время шло, а Володя все говорил и говорил. Судья со скучающим выражением лица попросила его говорить конкретнее и покороче. Но Володю не так-то легко сбить с толку. Я раздумывала, можно ли незаметно пнуть его под столом ногой или суду все видно.
Наконец на какой-то особо торжественной фразе его речь закончилась, и суд удалился на совещание.
В ожидании решения мы продолжили милую беседу с Юрой, обсуждая, кто где будет справлять Новый год. Трудно было поверить, что всего лишь четверть часа назад мы бросали друг другу в лицо яростные обвинения. Вскоре явился суд и зачитал решение: обязать еженедельник "Супермен" выплатить гражданке Д. Асламовой миллион рублей по ее иску о защите чести и достоинства. Я мысленно прокричала "гип-гип ура!".