Приключения Фарго

Блэквуд Грант

Разумеется, Сэм и Реми и раньше слышали о сокровищах Пэтти Кэннон, но, не имея никаких зацепок, держали это дело в «долгом ящике». Теперь же, располагая брошью Генриетты Бронсон и точно зная, где искать, они всерьез решили заняться разгадкой мрачной тайны.

Супруги Фарго тщательно изучили историческую топографию болота Покомок и отметили на карте места, где, предположительно, скрывалась Кэннон. Соотнеся результат с данными об участке, на котором была найдена брошь, они сузили область поисков до квадрата размером две на две мили, большая часть которого приходилась на самую топь:

труднопроходимые заросли замшелых болотных кипарисов, густой кустарник да хлюпкая марь. Согласно их расчетам, где-то на этом участке находилась ветхая хибара, служившая одним из тайных прибежищ Кэннон; в 1820-е годы почва здесь была сухая.

Сэм и Реми заинтересовались сокровищами Кэннон не ради денег — во всяком случае, вопрос о личной выгоде не стоял. Когда они впервые услышали эту историю, то единодушно согласились, что если удача все-таки им улыбнется и они когда-нибудь отыщут клад, то перечислят основную часть вырученных денег в Национальный центр свободы в Цинциннати, штат Огайо. По иронии судьбы центр носил название «Подпольная железная дорога» — Кэннон, доживи она до наших дней, наверняка оскорбилась бы. Впрочем, пусть хотя бы разок-другой перевернется в могиле.

— Реми, помнишь стишок? Ну тот, о Кэннон? — окликнул жену Сэм.

Реми запоминала детали, как важные, так и незначительные, с почти фотографической точностью.

Она на миг задумалась и продекламировала:

Спи, усни,

Глазки закрой.

Старая Пэтти идет за тобой.

Семеро в банде,

Все палачи,

Конь вороной

Мчится в ночи.

— Точно-точно.

Вокруг обнаженные корни кипарисов вздымались над водой подобно вырванным когтям гигантского птеродактиля. На прошлой неделе по полуострову пронесся ураган, оставив позади кучи поломанных веток, и все выглядело так, словно огромный и очень голодный бобер наспех понастроил тут и там своих плотин. В пологе леса над их головами кипела жизнь: пронзительно кричали птицы, жужжали насекомые, хлопали крылья — целая симфония. Время от времени Сэм, одним из увлечений которого была орнитология, ухватывал в этом многоголосье какую-нибудь трель и тут же громко объявлял название птицы, а Реми с улыбкой его подзадоривала: «Как мило!»

Сэм полагал, что таким образом упражняется в игре на фортепиано — от матери он научился играть по слуху. Реми же могла похвастаться великолепной игрой на скрипке и с удовольствием демонстрировала свой талант во время их частых экспромтов дуэтом.

Несмотря на техническое образование, Сэм чаще мыслил интуитивно, правым полушарием, в то время как Реми, антрополог-историк с дипломом Бостонского колледжа, во всем полагалась на логику и полушарие левое. Очевидно, именно благодаря этим различиям из Фарго вышла гармоничная, любящая пара, но те же различия стали причиной яростных внутрисемейных дебатов, причем на любую тему. Сэм и Реми могли с пеной

у рта доказывать друг другу, когда началась английская Реформация или кто лучше всех сыграл Джеймса Бонда, и не соглашаться по поводу манеры исполнения концерта Вивальди «Лето». Чаще всего подобные споры заканчивались дружным хохотом, без обид, но каждый оставался при своем мнении.

Сэм нагнулся и стал ощупывать предмет на дне, водя пальцами по дереву, пока не наткнулся на металл… что-то прямоугольное с U-образным засовом.

Навесной замок, подумал он, представив себе старинный, обросший ракушками механизм.

— Что-то есть, — объявил он.

Реми повернулась к мужу, держа по бокам перепачканные илом руки.

— Ха!

Сэм выудил предмет из-под воды. Под стекающим в воду слоем ила показалась ржавчина, блеснул металл и проступили буквы…

MASTER LOCK.

— Ну?

В голосе Реми слышались скептические нотки. Она прекрасно знала, что Сэм имеет обыкновение радоваться раньше времени.

— Милая, я нашел классический навесной замок, датируемый примерно тысяча девятьсот семидесятым годом. — Он вытащил из-под воды деревяшку, к которой крепилась находка, и добавил: — А также кусок старого воротного столба.

Сэм бросил все обратно в воду и со стоном распрямился.

Реми одарила мужа улыбкой.

— Мой храбрый охотник за сокровищами. Хоть что-то отыскал.

Сэм посмотрел на часы, свой походный «таймекс», который он носил исключительно в экспедициях.

— Уже шесть, — сказал он. — Может, на сегодня закончим?

Реми провела ладонью по предплечью другой руки, зачерпнув слой вязкого ила, и расплылась в улыбке.

— Я уж думала, ты никогда не предложишь.

Они собрали вещи и прошли полмили до своей лодки, привязанной к одному из пеньков у берега. Сэм отвязал лодку и столкнул ее на глубину, зайдя по пояс в воду, пока Реми заводила мотор. Наконец мотор ожил, и Сэм забрался в лодку.

Реми направила нос лодки в русло канала и дала полный ход. До Сноу-Хилла, ближайшего города, где находилась их временная база, было три мили вверх по реке Покомок. Гостиница, в которой они поселились, могла похвастаться на удивление приличным винным погребом, а прошлым вечером им подали на ужин раковый суп, приведший Реми в полный восторг.

Убаюканные мягким урчанием мотора, они молча плыли вперед и разглядывали свисающие над водой ветви деревьев. Внезапно Сэм прильнул к правому борту, явно что-то заметив.

— Реми, давай помедленнее.

Она сбросила скорость.

— Что там?

Сэм выхватил из рюкзака бинокль и поднес к глазам. В пятидесяти ярдах от них, на берегу, в листве виднелся просвет — еще одна тихая заводь, ничем не отличающаяся от десятка других, что попадались им на пути. Вход был частично перегорожен завалом из принесенных ураганом веток.

— Что-то увидел? — спросила Реми.

— Точно не знаю, — пробормотал Сэм. — По-моему, там, за листвой, что-то есть… Я заметил изгиб — слишком плавный, явно искусственного происхождения. Можно подплыть поближе?