Приключения Гаррета. том.1

Кук Глен Чарльз

Расслабиться, как советовал Покойник, я был не в состоянии. Все кончилось, но нервы не желали возвращаться в норму. Я прошел в прихожую и, открыв дверь, высунул нос на улицу. Потом заглянул в маленькую комнатку справа от входа, как будто там могла находиться давно забытая мною блондинка.

Ничего не обнаружив, я отправился в кабинет (если так можно назвать помещение размером с большой гроб), поприветствовал висящую на стене Элеонору и решил навестить Покойника. Его комната занимает почти всю левую половину дома. В этом помещении хранится не только Его Милость, но и наша библиотека наряду с казной и всем остальным, что представляет для

нас особую ценность. Ничего интересного там для меня не налилось. Я посмотрел на лестницу, размышляя, не подняться ли в спальню, решил, что не стоит, и снова заковылял в кухню, где принял кружку яблочного сока. Затем повторил весь маршрут, задержавшись немного дольше у входных дверей — проверить, не стало ли мое жилище объектом внимания гномов. Никаких наблюдателей не оказалось.

Время не двигалось.

Я всем действовал на нервы. Вообще-то мне это всегда удается превосходно, но сегодня я, кажется, превзошел самого себя. Мои бездарные шуточки звучали омерзительно. Когда Дин взвыл и испытал на прочность рукоятку своей новой сковороды, стукнув ею о плиту, я удрал наверх.

Там я некоторое время глазел из окна, надеясь увидеть Плоскомордого или кого другого, пялящегося на меня. Это должно было меня успокоить — как известно, горшок, на который смотрят, никогда не закипает.

Когда мне это дело надоело, я отправился в кладовку, где храню наиболее убийственные инструменты своей профессии. В моем маленьком арсенале есть оружие на все случаи жизни и для любой формы одежды. Вам никогда не удастся увидеть меня с оружием, не подходящим к обстоятельствам.

Все было в прекрасном состоянии, и я не сумел успокоить нервы, что-либо затачивая или полируя. Зато проинвентаризировав арсенал, я пришел к неутешительному выводу, что там нет ничего, что позволило бы мне противостоять арбалетчикам.

У меня, правда, имелось несколько маленьких флакончиков, оставшихся с того времени, когда я вел дело для Великого Инквизитора. Сняв коробку с пузырьками, я заглянул внутрь. Три бутылочки — изумрудная, темно-синяя и рубиновая — оказались на месте. Их надо метать. Когда они разбиваются, содержимое вышибает боевой дух из противников. Например, жидкость в красной бутылочке благополучно счищает плоть с костей. Я приберегаю ее для того, кто по-настоящему станет действовать мне на нервы. Если придется когда-нибудь использовать, надо не забыть расположиться подальше от противника.

Убрав коробку, я разместил ножи в секретные места под одежду, а самый длинный — но не противоречащий закону — прикрепил к поясу. Затем взял в руки свой любимый инструмент — восемнадцатидюймовую дубовую дубинку, в рабочий конец которой заделан добрый фунт свинца. Дубинка обычно творит чудеса, делая мои аргументы в споре гораздо весомее.

Но чем же заняться сейчас? Может, отправиться на охоту за всякого рода злодеями просто так, из высших соображений? Ну конечно, Именно так.

Впрочем, таков уж характер у моего ангела-хранителя, что у меня больше шансов погибнуть под развалинами собственного дома, нежели случайно повстречать незадачливого головореза, заслуживающего, чтобы ему испортили настроение.

Так или иначе, бродя без толку по городу, я сумел убить время до ужина. Я не мог понять, почему меня не оставляют тревога и беспокойство. Тинни пострадала, но с ней все будет хорошо. Мы с Плоскомордым, если так можно выразиться, убедили усатого негодяя не вставать на путь рецидива. Все обернулось не столь уж плохо, а будет еще лучше.

Я в этом уверен.

6

В ту ночь я спал отвратительно. В Танфере наступало странное и жутковатое время. Быть может, была виновата погода. Свихнулся весь мир, а не только я, принявшийся бегать и отправившийся в постель пораньше ради того, чтобы подняться в несусветную рань, когда все разумные люди еще остаются в горизонтальном положении. С городской стены видели мамонтов. Саблезубые тигры разгуливали на свободе в одном дне пути от города. Поговаривали об оборотнях. Ходили слухи, что громовых ящеров встречали в районе Кирч-Хейс — в шестидесяти милях к северу от Танфера и в двухстах милях от мест их постоянного обитания. К югу от нас кентавры и единороги, спасаясь от яростных битв в Кантарде, проникли на территорию Каренты.

Здесь, в городе, каждую ночь небо заполняли дерущиеся моркары — отвратительные существа, обитавшие во влажных лесах, произрастающих в заболоченных долинах страны громовых ящеров. Никто не знал, куда девались моркары днем — по правде говоря, большинству обитателей города было на это плевать, — но по ночам они носились над крышами, сводя древние племенные счеты, а иногда пикировали, для того чтобы ограбить прохожего или утащить плохо закрепленный предмет. Обыватели рассматривали их присутствие как доказательство миграции громовых ящеров. На своей территории моркары обитают на вершинах деревьев, проводя дневное время во сне и превращаясь в легкую закуску для самых больших громовых ящеров (которые, как известно, достигают тридцати футов).

Несмотря на дневные переживания, я отправился в постель в час, который Дин и Покойник по своей извращенности называют приличным. Я разработал теорию, что если рано подняться, то соседи не успеют высыпать на улицу — хихикать и тыкать пальцами в Гаррета, галопирующего вокруг квартала. Но в эту ночь моркары учинили свой воздушный карнавал в округе. Казалось, шла битва столетия. Кровь, мертвые тела, боевые клики и громогласные насмешки над поверженным врагом сыпались на землю. Лишь только я начал уплывать в сон, они затеяли нелепую громкую свару прямо перед моими окнами.

Вот бы кого-нибудь из обитателей Холма осенила бы мысль привлечь моркаров в качестве наемников и отправить в Кантард разобраться со Слави Дуралейником! Пусть негодяй мучается бессонницей, пока они будут драться над его головой.

Скорее всего старикану Слави и без этого не до сна. Карента бросила всю свою мощь в кипящий котел войны. Карентийские силы успешно перемалывали войска Дуралейника, не позволяя ему остановиться, чтобы перевести дыхание и употребить свой военный гений для предотвращения катастрофы.

Война между Карентой и Венагетой тянется со времен моего деда. Она превратилась в такую же неотъемлемую часть существования, как и погода. Слави Дуралейник сначала был капитаном наемников на службе у венагетов, а потом, капитально расплевавшись с их военачальниками, перешел на нашу сторону, дав при этом страшную клятву отомстить всем своим обидчикам, В один прекрасный день, разбив войска тех, кто его оскорбил, он неожиданно провозгласил Кантард — за владение которым и шла свара — независимой республикой. Все негуманоидные племена, обитающие в Кантарде, встали на его сторону. В результате у Каренты и Венагеты возникла общая цель — уничтожение Слави Дуралейника. Когда его не станет, драчка между ними войдет в обычную колею.