Приключения Гаррета. том.1
Шрифт:
— Возможно.
Мне всегда было некогда размышлять о Брешущем Псе. Иногда я задавался вопросом, верит ли он в то, что говорит. Все знали, что его рассказы об их семействе не соответствуют действительности. Ни одно из его утверждений о заговоре не подтвердилось, и это в городе, где каждый, кто что-то собой представляет, стремится разоблачить всех остальных. Никто не пытался его остановить.
— За что тебя посадили?
Вот черт! Я уже так промок, что дальше некуда. И сырость смягчает запах зловонных паров
— На шестьдесят дней. Шут!
— По какому обвинению? Это же записано в протоколе. Я за считанные минуты раздобуду твое дело.
Он что-то пробормотал.
— За что?
— За нарушение общественного порядка. Он продолжал говорить тихо.
— За это не дают два месяца.
— Третья жалоба.
Радость, что его наконец преследуют, пропала. Теперь он был смущен. Его осудили за нарушение общественного порядка.
— Даже после третьей жалобы больше нескольких дней не дают.
— Я слишком увлекся во время слушания. Пятьдесят пять дней добавили за оскорбление суда.
Все равно слишком сурово. Знакомые мне судьи привыкли к оскорблениям. Заседания суда напоминают кормежку зверей в зоопарке. Надо было очень постараться, чтобы вывести этих судей из себя.
Я вспомнил возмутительные заявления Амато. Да-а. Он наткнулся на человека, лишенного чувства юмора, к тому же этот человек не знал, что Брешущий Пес настоящий псих, совершенно безвредный. Только тронутому могли сходить с рук такие вещи.
— Тебе еще повезло, — сказал я ему. — Ты кого-то здорово уел тебя могли упрятать в Бледсо.
В благотворительной больнице есть отделение для умалишенных. Кто туда попадает, не выходит, пока кто-нибудь с воли его оттуда не вытащит. Существует полно истории о том, как людей запихивали туда, а потом забывали о них на десятилетия.
Брешущий Пес побледнел под слоем загара. Он испугался. И собрался уходить.
— Погоди, старик.
Он покорно уселся обратно Он понял мои слова как угрозу. Бледсо. Находясь около Брешущего Пса, разговаривая с ним, я все больше чувствовал себя болтуном.
— Отказываешься разговаривать, да?
— Да.
Я покачал головой. Капли дождя скатились по волосам прямо в глаза.
— Мне платят, и возможно, этого достаточно, но недурно бы хоть немного понять, по чему я трачу на тебя время.
После некоторых раздумий я решил: может, он сообразил, что сам не знает? Холодный дождь — великое лечебное средство при больной фантазии.
Мои мысли порхали туда-сюда, как пьяные мотыльки, пытаясь уловить, что происходит. Ответ напрашивался сам собой: это либо розыгрыш, либо ошибка, либо злые козни, либо еще что-то. Но только не работа.
Я вспомнил слова Покойника: Три марки в день и оплата всех расходов. Мне не пришло в голову спросить, взял ли он предварительный гонорар.
— Что собираешься делать? — спросил я. — Сейчас?
— Ты промокнешь до нитки, сынок. Перво-наперво я пойду и посмотрю, есть ли мне где жить. Если есть, я пойду куплю бутылку и напьюсь в стельку. Если тебе не жалко времени, можешь подождать, пока я прокрадусь на встречу с тайными врагами твоего босса.
Когда он говорил, что напьется, это звучало убедительно. Если бы я только что вышел из тюрьмы, я бы не поставил пьянку на первое место, но он, видно, уже староват для баб. А на второе место пьянку поставить неплохо.
— А завтра?
— Завтра снова за всегдашнюю работу. Если не будет дождя. А если будет, останусь дома и приложусь еще к одной бутылке.
Я встал:
— Тогда пошли к тебе. Подождем, пока ты заснешь. Потом я встречусь с этим Гулляром и выясню, в чем дело.
Никому не нравится выглядеть круглым идиотом, а у меня возникло смутное подозрение, что именно так я и выгляжу. Надо было как следует порасспросить Покойника.
Я решил сделать это на обратном пути, перед тем как идти к Рислингу Гулляру.
7
Дин открыл мне дверь.
— Господи, зачем вы пришли домой? Он поднял голову и стал смотреть, как с моей шевелюры капает вода.
— Надо посоветоваться с гением.
Я проскочил мимо Дина и неожиданно распахнул дверь маленькой гостиной. Хм! Кошка исчезла. Бесследно. Но я чувствовал, что она где-то здесь.
Дин переминался с ноги на ногу. Я бросил на него как можно более злобный взгляд и, издавая устрашающие звуки, изобразил, что сворачиваю врагу шею. А затем отправился в комнату Покойника.
Он делал вид, что спит.
Я знал, что он прикидывается. Он не заснет, пока не услышит последних известий из Кантарда. Он помешан на Слави Дуралейнике и каждую минуту ждет новостей о похождениях этого генерала-республиканца.
Я все равно вошел. Дин засуетился, притащил рваное одеяло и накинул его на мое кресло, чтобы оно не промокло. Я сел, уставился на Покойника и сказал:
— Жаль, что он прикорнул как раз, когда наконец пришли вести с фронта. Завари мне побыстрей чашку чая, я выпью перед уходом.
«Какие новости из Кантарда?… Ты коварное животное, Гаррет.»
— Коварнее некуда. Такой же коварный, как тот тип, который для смеха послал меня шпионить за сумасшедшим.
«Для смеха?»
— Можешь сказать правду. Я не обижусь. Я даже признаю, что шутка удалась. Ты продержал меня на улице достаточно долго, прежде чем я тебя расколол.
«Мне очень неприятно разочаровывать тебя, Гаррет, но нас действительно наняли, чтобы мы докладывали о передвижениях Брешущего Пса Амато. Клиент заплатил аванс пятьдесят марок.»