Приключения Гаррета. том.2
Шрифт:
В присутствии Паленой я, чтобы ее ненароком не обидеть, всегда хожу по струнке. Наверное, именно так вы обращались бы со своей мамой, если бы та вдруг вздумала напялить на себя крысиную шкуру.
Ответить крысючка не успела, поскольку первым выступил Морли:
— С этим все в порядке. Пробудился и сразу заскрипел.
— Эй, Морли, — не унимался я, — какого дьявола вы здесь делаете?
— Благодарю вас, мистер Морли, за то, что вы прогнали отсюда злых и нехороших существ. Повтори, Гаррет.
— Благодарю вас, мистер Морли,
— Видишь? Ведь можешь, если захочешь.
— Я и сам бы прекрасно во всем разобрался, — сказал я и, заметив, что на неработающей стороне его физиономии разрастается свежий фингал, добавил:
— Когда он созреет окончательно, ты будешь выглядеть довольно жутко. Итак, как вы здесь оказались?
Стильный наряд Морли висел лохмотьями и был изрядно заляпан конским навозом, что наверняка огорчало его гораздо больше, нежели ущерб, нанесенный здоровью.
— Покойник попросил меня приглядеть за тобой. Прихватив Паленую и известного тебе тяжеловеса, я явился сюда.
Ты, дружище, просто магнит, притягивающий разного рода неприятности. Веселье началось еще до того, как мы успели добраться до места. Да, кстати, это что за чудики?
С помощью Морли и Паленой мне наконец удалось принять вертикальное положение.
— А где мальчишка? — спросил я, покрутив головой.
— Ах, еще и ребенок? Возможно, это как раз и был тот самый, которого уволокли твои серебристые друзья. Кто они, Гаррет?
— Понятия не имею. Неужели вам не удалось их остановить?
— Боюсь, что нет. Все мое внимание было поглощено ударами о стены и катанием в конских экскрементах. Эти парни показались мне неуязвимыми. — Он выглядел настолько опечаленным, насколько позволяло наполовину действующее лицо. — Об одного из них я даже сломал свою любимую трость-шпагу.
Я не смог сдержать ухмылку. Морли был смертельно красив. Полукровка. Немного человек, но в основном темный эльф. Из-за этого парня папашам юных девиц часто приходится визжать в самое что ни на есть непотребное ночное время. Его тщеславие не знает границ. Одевается Морли безупречно и всегда шагает чуть-чуть впереди моды. Всякий беспорядок повергает его в ужас, а грязь любого рода вызывает отвращение.
Грязь, судя по всему, испытывает к моему другу те же самые чувства и всеми силами его избегает.
Я снова фыркнул.
— Видимо, имеет место серьезное сотрясение мозга, — сварливо произнес Морли. — Я знаю, что мой добрый друг Гаррет, будучи в здравом рассудке, не стал бы смеяться или даже скорее издеваться над несчастьем страдающего товарища.
— Издеваться? — вскинул я бровь, не сумев сдержать очередную ухмылку. — Хи-хи, страдания значит… — С этими словами я огляделся по сторонам и спросил:
— А куда подевался мой добрый друг Морли? Почему мне приходится иметь Дело с его нехорошим близнецом-братом?
— Да и мне это тоже не по вкусу.
Паленая достаточно часто видела нас в деле и потому пропустила мимо ушей большую часть нашего трепа. Но она действительно не понимала, что произошло. Сцепив длинные пальцы, чтобы не размахивать руками, она внимательно смотрела на нас своими косоватыми глазами. Заостренный носик на крысиной мордочке двигался в разные стороны, а усы непрерывно шевелились. Из всех органов чувств у Паленой лучше всего было развито обоняние, и большую часть сведений о мире она получала через нос.
Юная крысючка была существом эмоциональным и легко возбудимым, но сейчас являла собой образец сдержанности:
Если Паленая и научилась от меня чему-нибудь полезному, так это умению держать себя в руках. К сожалению, на остальных друзей столь благотворного влияния мне оказать не удалось, и это говорило о том, что я просто не умею правильно обращаться со своей собственностью.
Воспользовавшись паузой, Паленая спросила:
— Что происходит, Гаррет? До меня не совсем дошел смысл послания Покойника.
И несмотря на это, крысючка покинула свое дневное укрытие. Лишь для того, чтобы прийти мне на помощь. Она была влюблена в меня по уши. Морли, который готов переломать кости всякому, кто осмелится поставить под сомнения его высокие этические принципы, находил ужасно смешными чувства крысючки к великолепному Гаррету и не уставал по этому поводу потешаться.
Морли Дотс ради своих предрассудков мог пойти на все, но в то же время терпеть не мог, если те же предрассудки обращались против него самого. В этом поведении он не находил никаких противоречий. Поскольку крысюки появились в результате неудачного эксперимента наших проживающих на Холме колдунов, многие обитатели Танфера вообще не включают их число разумных племен, заполонивших наш город. К этим, не постесняюсь сказать, расистам относился и Морли.
— Поскольку Его Пройдошество тебе что-то сообщило, Паленая, — сказал я, — ты информирована гораздо больше, чем я, ибо меня Старые Кости своими сведениями осчастливить не пожелали.
Члены ее семьи ставят личное имя после родового, в то время как другие крысючьи семейства поступают наоборот.
Они размещают свои клички в том же порядке, что и люди.
Делают это крысюки, видимо, для того, чтобы ввести всех в заблуждение.
— Он даже не удосужился мне сообщить, что намерен ввести вас в игру, — закончил я.
— Ты способен стоять, Плеймет? — спросил Плоскомордый, воздвигнув владельца конюшни на ноги.
— Н-не думаю, — пробормотал Плеймет.
Я попытался рассказать присутствующим, что знал, не пытаясь в отличие от моего партнера скрыть важные детали. За некоторым крошечным исключением, конечно. Я не стал им сообщать, насколько ловко умеет Покойник влезать в чужие, не готовые к вторжению мозги. Об этом никому, кроме меня, знать не следовало.
— А ты уверен, приятель, что тебя не облапошили? — засомневался Плоскомордый. — Может, ты чего недорубил?