Приключения капитана Сингльтона. Морской разбойник. Плик и плок

Дефо Даниэль

Вот от чего это произошло:

Недели через три после выгрузки Брюларом больших и малых Намаков в колонии, господин Вилль обедал у господина Бефри, богатого колониста.

За десертом, когда дамы удалились и место их заняли бутылки с мадерой, разговор обратился на негров, на плантации, сахарные заводы, барыши и убытки от того получаемые.

Бефри. Ну что, Вилль, скажите-ка, довольны ли вы своей последней покупкой? Как работают ваши новые негры?.. Привыкают ли понемногу?

Вилль. (Пустив в потолок облако табачного дыма и потом плюнув.)

Нешто!.. порядочно... Я доволен ими... У этого проклятого Брюлара очень легкая рука... У меня издохло не более пяти душ... с тех пор...

Бефри. Черт возьми! Я, право, не понимаю, как может он отдавать их за эту цену? Откуда он таскает их нам?..

Вилль. Ну, что нам за дело до того, где он их берет... благо дешево отдает... Вали да Бога хвали!.. Вот он уже третий раз привозит мне негров и ни разу не надувал... Ах! нет!.. извините!.. Один раз обманул... этакий цыган проклятый!..

Бефри. Расскажите, пожалуйста, господин Вилль.

Вилль. Три месяца тому назад он всучил мне старого, дряхлого и совсем седого негра, выкрасив черной краской ему волосы и откормив его месивкой или болтушкой... черт знает чем... через три дня после его отъезда я посылаю своих негров купаться в море, и подмалеванный арап мой возвращается ко мне с белыми седыми волосами; через пять дней жир с него спадает и я вижу, что меня надули и что я купил старого и негодного к работе облома... однако этот старый черт ест ужасно как много, и я должен кормить его даром, без всякой пользы, а это не очень приятно, когда заплатили за него две тысячи франков.

Бефри. Ваш Брюлар просто вор и мошенник, но я употребляю некоторое средство весьма удобное не только для избежания напрасного содержания старых, негодных к работе негров, но еще и для возвращения в мою кассу заплаченного за них капитала.

Вилль. В самом деле?.. Расскажите, пожалуйста, что это за чудесное средство?

Бефри. Тут нет никаких чудес, дело очень простое. Вы знаете, что наше правительство платит две тысячи франков хозяину за каждого негра, наказанного смертью за разбой или воровство, для того чтобы хозяева не скрывали виновного от преследования законов, из опасения получить убыток...

Вилль. Ну так что ж?

Бефри. А вот что!.. Эти проклятые арапы, состарившись, имеют, верно, на душе все какой-нибудь грешок, иначе быть невозможно. Они такие мошенники и канальи! И потому никогда нельзя ошибиться. Вследствие этого, я представляю двух свидетелей, которые под присягой утверждают, что видели такого-то негра, совершающего воровство. Для большей улики я нахожу и доказательства. Его посылают в тюрьму, судят, находят виновным, осуждают на смерть и вешают... а взамен за эту падаль мне отсчитывают две тысячи франков.

Вилль( с отвращением). Черт возьми! Да это немножко того!..

Бефри. Уж не хотите ли вы корчить святого передо мной?.. А?.. Но вспомните, что вместо старого дармоеда, поглощающего у вас без всякой пользы значительный капитал... вы получаете чистые денежки!..

Вилль. Да, это правда... только мне кажется несколько жестоко... вешать!.. Гм!..

Бефри. Ах! черт возьми! если бы дело шло о человеке, то я бы не осмелился и подумать о таких вещах. Вы знаете мои правила, как я человеколюбив... Но негр, невольник, есть просто душа мужеского пола, единица, а не человек... что за беда повесить душу, или единицу?

Вилль. И то правда...

Бефри. Разумеется... Вот, положим, например, если бы правительство объявило: « Каждая сопатая лошадь должна быть застрелена, но владелец ее будет вознагражден за потерю по оценке наличными деньгами». И если вы имеете возможность выдать за сопатую, старую лошадь, которая бесполезно стоит у вас на конюшне и, не работая, ест даром сено и овес, то разве вы бы не сделали этого? Не лучше ли получить две тысячи франков, чем держать на конюшне и кормить по пустому негодную скотину?

Вилль. Оно конечно бы так!.. Мне не очень приятно бросать деньги за окошко... а приятнее бы было получать их... Но вот, видите... человеческое чувство удерживает меня несколько... знаете, притом же общественное мнение много значит... у меня есть семейство... мне не хотелось бы портить свою репутацию, а здесь так любят болтать обо всем...

Бефри. А мой пример разве ничего не значит?.. Разве я хуже вас?..

Вилль. О нет! Нет, друг мой!.. Я говорил совсем не в этом смысле!.. Я совершенно согласен с вами... И завтра же воспользуюсь вашим советом...

Бефри. Хорошо!.. Но мы довольно уже поговорили о делах, дамы соскучились без нас... выпьем еще по стаканчику мадеры... и пойдем к ним.

Вилль. За вами партия в преферанс... я хочу непременно отыграться!.. ( они уходят).

Через пять дней после этого разговора почтенный господин Вилль считал, вздыхая немного, две тысячи франков звонкою монетою...

Старый негр его, Вулкан, был повешен, и тело этого несчастного качалось на виселице. Таким образом, бережливый хозяин избавился от напрасного убытка кормить его даром. На другой день после этой казни, вечером, негры собрались все по звону колокола на молитву и стали на колени вместе с господином Виллем и его семейством... Колонист был человек весьма набожный!..

Какое умилительное зрелище представляли эти рабы и господин их, вместе поклоняющиеся Творцу, и в эту минуту равные перед ним!.. читающие вместе одну и ту же молитву под лазурным сводом небес, испещренных блистающими звездами!

Вокруг них не слышно было ни малейшего шума, только раздавался громкий и важный голос колониста, читающего молитву, и серебристый тоненький голосок Женни, вторящей ему.

Пальмовые деревья тихо качали своими большими блестящими листьями, а цветы кофейных кустарников распускались в ночной прохладе, наполняя воздух благовонным запахом.