Приключения кота Колбаскина

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Перед тобой приключения кота Колбаскина, жившего в одной европейской стране и который, может, понимал о жизни больше, чем те люди, у которых он случайно жил. Только вот о своих наблюдениях этим людям Колбаскин не говорил, а мотал себе на ус. В этой книге честно описано, что случилось за четыре года его кошачьей жизни. Читай и помни, что коты живут до двадцати лет, и каждый год у них идет за семь человеческих по пониманию жизни. Единственное отличие тебя от Колбаскина только в том, что он никогда ничего не хотел менять в этой жизни — а просто жить. Не знаю, ты вот так можешь, как Колбаскин? Или нет?

Читай и решай сам, что тут к чему.

Кот

Колбаскин был котом, скорее сибирским, чем египетским, короткошёрстным, серым в полосочку. Один глаз был у него зеленым в крапинку, а другой-темно-карим. На мордочке было белое пятнышко около того места, где у людей растет челка. Хвост был толстым, полосатым и напоминал хвосты у сурикатов, животных, живущих на острове Мадагаскар и гордо носящие свои хвосты «трубой». Так же делал и Колбаскин. Его хвост стоял трубой, когда он мягко и беззвучно передвигался на изящных лапках из одного места в другое.

Коту было около четырех лет, и он был уже вполне взрослым. Его меховые яички были вылизаны до блеска, и раз в году ему хотелось «драть» кошек всех мастей при полной апрельской луне. Так он и делал. Залавливал кошек, напрыгивал на них сзади и цепко держал их за холку, пока его вставший член со множеством колючек проникал в кошкины теплые кунки. Кошки орали от колючек, впивающихся в их мягкое нутро, но Колбаскин не отпускал их, пока его кошачье семя не переливалось в кошек. Тогда он терял к ним всякий интерес и вынимал свой кактус из их оплодотворенного кошачьего нутра. Кричи не кричи, а кошки рожали новое поколение полосатых короткошёрстных котят, и сколько у Колбаскина было детей, он не знал и знать не хотел: то было дело кошек, а не его, Колбаскина.

Его жизнь была полна приключений, и эта кошачья жизнь кота, гуляющего сам по себе, ему очень нравилась. Еду он добывал с большой лёгкостью, людей не боялся, извлекая из знакомства с ними для себя множество выгод, включая и эмоциональные ласки: «Ах, какой котик хороший! Иди сюда — я тебя поглажу!» И Колбаскин подходил, ластился, мурлыкал, но был себе на уме. Его жизнь была заполнена множеством приключений, про которые я вам сейчас и расскажу.

Колбаскин жил в разных местах за свои четыре года кошачьей жизни, и в один прекрасный день он попал в музей современного искусства. В музее появился новый директор, женщина, Анна, только поехавшая из Америки с отличными рекомендациями, и вот она-то и увидела Колбаскина, прогуливавшегося около музея около помойного ведра. Колбаскин непрошено подошел к Анне, почувствовав её слабость к котам, и обвил её ноги хвостом, заманчиво урча. «Киса!» — позвала его нежно Анна. «Киса моя!» Колбаскин мяукнул и пошел за ней, а она открыла дверь музея и пропустила Колбаскина перед собой.

«Это ваш кот?» — спросил служитель. «Мой, пусть в конторе живет, да и ночью музей от мышей охранять будет». Так кот Колбаскин въехал жильцом в музей современного искусства и даже был принят в штат ловить крыс и мышей.

В музее было тепло и сытно. Там был буфет с буфетчицей, толстой тетей Клашей, которая сохраняла для Колбаски на колбасу, ветчину и котлетки, а вечером перед уходом наливала молока в блюдечко. Спал Колбаскин в кресле около директорского стола, и в музей ночью не совался. Вместо этого он уходил по ночам гулять на простор. Музей стоял около пляжа и был похож на корабль. Там было много плохо пахнущих картин, развешанных по стенам и стояли странные фигуры и инсталляции, просто похожие на помойки, которые Колбаскин знал хорошо. В одном из залов даже стоял паровоз с разбитыми стеклами, а в другом весь пол был засыпан камнями с пляжа. В дальней комнате были примеры современного китайского искусства последних лет, а именно, там были ржавые колеса, куклы из тряпок и рассыпанное зерно. В этом-то зерне и завелись мыши, может, приехавшие из самого Китая. Эти экспонаты музей заполучил для выставок за большие деньги,

а выбирала все это хозяйство сама Анна. Потом объявлялась выставка, приезжали знатные и важные люди всех сортов, и даже однажды пришла сама Королева. Королева тоже занималась искусством и рисовала акварели, но к ультра-современному искусству относилась с испугом. Анна приставила к Королеве толкователя-искусствоведа, который и истолковывал, или прояснял для несведущих, смысл всех этих странных картин и ржавых колес. Конечно, понять без объяснения было просто нельзя. Особенно поражала одна китайская картина где на огромном полотне была нарисована маленькая черная точка, кривовато и где-то сбоку.

Колбаскин во время открытия выставки сидел в кабинете у директора, и когда туда пришла Королева, то он сразу понял важность этого момента и стал тереться об её уже стареющие ноги в удобных туфлях. Она опустила на него свой взгляд из очков без дужек и погладила Колбаскина королевской рукой с бриллиантами. Тот заурчал на полную мощь, пытаясь показать, что он лучше этого современного искусства. Королева села в кресло, и он было решил запрыгнуть ей на колени, но она шикнула на него, и он ретировался под стул, за которым сидела его хозяйка, Анна. Анна поблагодарила взглядом умного кота и стала разговаривать ни-о-чем с Королевой. Разговор занял пять минут, и та откланялась, позвав фрейлину, ждущую хозяйку за дверью.

Через месяц разразился скандал. Из музея пропала Анна и две самые ценные картины. Куда пропала директор музея с картинами, никто не знал. Стали копать дела, и нашли, что Анна была ловкой самозванкой, получившей нужные бумаги за несколько ночей в кроватях ответработников разных министерств в разных странах. В искусстве она понимала не больше Колбаскина, но две самые ценные картины сумела умыкнут, растворившись в неизвестно-американском направлении.

После исчезновения хозяйки Колбаскин загрустил и перестал ходить на ночные приключения на пустынный пляж. Он подождал хозяйку недели две и решил, что жизнь в музее ему надоела, скандалов он не любил, а ловить китайских мышей было ему не интересно. В одну темную безлунную ночь он отправился на пляж, и к утру в музей не вернулся, как и Анна.

Анну он не осуждал, зная по себе, что никому верить нельзя, кроме своих глаз и носа, тем более каким-то бумажкам. Анна смогла провести не только музей, королеву, но и целую страну, которая верила бумажкам больше, чем своим глазам и здравому смыслу. Так закончилось первое приключение кота Колбаскина на культурном фронте среди культурных людей. Он вынес из этого периода брезгливое отношение к современному искусству, которое могло выставить в качестве экспонатов экскременты кота на тарелке, называя это «частью культурного наследия человечества». Даже и котам ясно, что к искусству это не имело ни малейшего отношения.

А Колбаскин спешил к новым приключениям, новым встречам, новым кошачьим открытиям, и мы последуем за ним.

После побега из института современного искусства Колбаскин попал на улицу. Он попробовал найти понимание и еду в нескольких уличных кафе, но его оттуда гнали. Хотя время шло к зиме, некоторые кафе выставляли днем столики с одеялами, лежащими на стульях, и выставляли рядом со столиками большие обогревательные лампы. Почему людей тянуло сидеть на улице, а не в теплом помещении кафе, Колбаскин не знал, но теплые лампы ему нравились, и когда он замерзал от утреннего мороза, он осторожно грелся у этих уродливых газовых ламп. И вот в конце улицы Колбаскин нашел забегаловку с сэндвичами и багелями. Забегаловка была малюсенькая, только с одним столиком, но дверь была все время открыта, так как люди заходили, покупали кофе и багель с маслом и опять уходили на улицу, унося еду с собой. Женщина, продающая кофе и багели гнать Колбаскина не стала, и тот пристроился под единственным стулом этого малюсенького приюта тепла и еды. Там было тепло и не так дуло, а тепло Колбаскин любил. Ему пошел уже пятый год, и он стал чувствителен к холоду.