Приключения либроманта 2
Шрифт:
— А почему не от третьего? — разошлась в хохоте девушка, видимо представив себе голосящую на всю страну Людмилу Георгиевну, — Почему не «она»?
— Она сказала. Она махнула рукой. Она пронеслась над землёй, — состряпал я морду кирпичом, пряча улыбку, — Тогда у нас песня о Терешковой получится. Кстати, в моём городе в честь неё тоже одна из улиц названа.
И зачем я это только сказал. Мило ведь беседовали и обсуждали будущую песню. Нет, нужно было мне схохмить. Теперь Маргариту от смеха трясёт. Смеётся так, что слёзы из глаз, и она платочком косметику спасает.
Глава 11
— У
— Что сказала? — отхлебнул я горячий кофе, услужливо приготовленный домовым.
— Про какую-то юность говорила, — зевнул миньон, прикрыв рот ладошкой, всё так же глядя на экран компьютера, — Послушай сам. Я, честно говоря, мало что понял.
— «Интересно, что ещё Маргарита придумала, — захватив кружку с напитком, направился я к телефону, — Может текст к очередной песне придумала?»
Почему к очередной? Да потому что, на тексте к «Ангелу, по прозвищу ведьма», наше сотрудничество с поэтессой не закончилось. Рита, прочитав научно-популярную статью о солнечных затмениях, сочинила стихотворение под названием «Уснувшее солнце». Найдя текст интересным, я к нему написал музыку, и получилась «вкусная» рок-баллада, которую сам же и спел под аккомпанемент группы Круглова. Что интересно, как и предсказывал Рождественский, стихи Рита прочитала мне по телефону.
— Привет, Валера! — услышал я голос Риты из динамика автоответчика, — На днях у меня на радиостанции «Юность» брали интервью для программы «Творчество молодых». Сегодня позвонили из редакции радиостанции и сказали, что передача с моим участием выйдет этим вечером. Так что слушай меня сегодня в эфире.
Странный звонок. И что нового я узнаю из беседы журналистов с поэтессой? С другой стороны, если бы интервью не представляло для меня интереса, то Рита и не стала мне его анонсировать. Пожалуй, стоит послушать.
Радиостанция «Юность» не имеет своей частоты и поэтому свои передачи она выпускает в основном на Первой программе радио. Той самой, которую благодаря абонентской сети можно услышать в каждом доме. Правда, есть небольшой нюанс — абонентский громкоговоритель работает только до полуночи, а передачи «Юности» идут с пол-одиннадцатого вечера до часа ночи. Пришлось достать радиоприёмник с УКВ диапазоном на тот случай, если интервью с Маргаритой не прозвучит в эфире до двенадцати часов.
До полуночи мы с Гошей с помощью кофе боролись со сном. Вернее, я пил, а домовой вместо меня заедал напиток сгущённым молоком. После того как «матюгальник» отыграл гимн советского союза и замолк, я включил приёмник и наконец-то услышал знакомый голос поэтессы.
Ближе к концу интервью я понял, для чего Рита посоветовала мне послушать передачу с её участием. Она своим звонком вовсе не хвасталась, мол, вот я насколько крутая, что у меня интервью берут на радио. Просто Маргарита сюрприз приготовила. В общем, не знаю, как девушке это удалось и кто за какие нитки дёргал, но во время передачи прозвучали обе наши песни.
— Поздравляю
— Это ещё зачем? — не понял я смысла последних слов домового.
— Чтобы было вещественное доказательство того, что твои песни по радио прозвучали. Вдруг они больше никогда не появятся в эфире.
— Гоша, на радио не бывает случайностей. Уж коли песни попали в эфир, значит, тексты прошли «литовку». Если с верхов не последует запрета, то композиции теперь любая радиостанция может крутить.
Как можно запретить исполнение песни в эфире? Да запросто, если ты в СССР. Достаточно одного телефонного звонка.
Читал я в интернете о судьбе песни «Танец на барабане», написанной Вознесенским на музыку Паулса. После того, как на фестивале в Сопоте, её исполнил Николай Гнатюк и его выступление на этом конкурсе показали на Центральном телевидении, певец стал мегапопулярным. Песня мгновенно стала шлягером, её стали исполнять в любом кафе и на каждой танцплощадке, а стало быть, Вознесенскому и Паулсу пошли большие авторские отчисления.
Естественно, чья-то популярность и чужие доходы многим спокойно не дают спать. Не обошло чувство зависти и некоторых членов Союза Композиторов. В результате один из них припёрся к председателю Гостелерадио Лапину и заявил, что стихи к песне «Танец на барабанах» положены на мелодию еврейского гимна. Лапин не отличался особой симпатией к этой национальности, и не разобравшись потребовал убрать песню из теле— и радиоэфиров.
— А случись что, на концертах ваши песни можно будет исполнять кому-нибудь кроме тебя? — не унимался Гоша, услышавший от меня историю с песней «Танец на барабанах».
— А почему нет? Хоть на танцах пусть играют, если сумеют. «Ведьма», конечно, не танцевальный формат, а вот «Уснувшее солнце» на танцплощадках, как медляк может запросто сойти.
Ещё более интересная история приключилась с песней на слова Дербенёва.
Когда я прочитал стихотворение, вручённое мне поэтом после записи программы «Шире круг», стало понятно, почему Леонид Петрович обратился именно ко мне.
Дербенёв автор многочисленных песен, прозвучавших в кино, а его стих тесно переплетался с главной мыслью фильма о спорте, к которому я написал музыку. Как бы пафосно ни прозвучало, но и в фильме, и в стихах красной нитью проходило то, что сильный человек выше любых трудностей, которые ему преподносит судьба.
Видимо, Леонид Петрович рассчитывал, что если я напишу песню, то она органично вольётся в фильм. Да что там рассчитывал — он был в этом уверен. Тем более, что он прекрасно знал для какого фильма я написал музыку. Естественно, я не стал разочаровывать поэта и сочинил песню, используя мелодию, уже написанную к фильму. Записал композицию, где сам же исполнил вокальную партию, и отдал плёнку Дербенёву.
Ни для кого не секрет, что Леонид Петрович является членом Союза Кинематографистов. Вот он, пользуясь положением, и побежал с песней к Виктору Сергеевичу, чтобы режиссёр включил её в фильм.