Приключения мальчика с собакой
Шрифт:
На этот раз он направился к тому месту, откуда был слышен стук молота и металлический звон, и вскоре вышел к обозу — вернее, к огромной мастерской: в наскоро сложенных горнах переплавляли здесь цепи и разную домашнюю утварь, собранную в соседних имениях; звенели наковальни, на которых кузнецы ковали оружие; оружейники обжигали на кострах колья, чтобы придать им крепость железных дротиков. Некоторые, сидя в стороне, плели из ивняка и виноградных лоз щиты и обтягивали их кожей. У повозок с травой стояли лошади. Их ржание, блеяние овец и крики ослов смешивались со стуком молотов и звоном наковален.
«В этом лагере нет бездельников, играющих в кости», — подумал Клеон. Ему стало весело от грохота и звона и не хотелось
Клеон подбежал к закоптелому человеку и узнал Гефеста.
— Я думал, ты оглох! — воскликнул кузнец. — Зову, зову! Моему подручному надо идти на военные учения. Замени его пока.
Клеон взял щипцы из рук раба, помогавшего Гефесту.
— Держи так, — показал Гефест. — Почему же ты бродишь по лагерю без дела?… Хочешь остаться у меня? Я обучу тебя кузнечному ремеслу.
— Я бы рад… Но мне нельзя: Спартак приказал мне прийти в его палатку, как только закончится военный совет. А пока я тут искал одного своего друга, но не нашел.
— Найдешь! — улыбнулся кузнец. — Раз ты будешь при самом Спартаке, найдешь: в его палатке сходятся все лагерные дорожки. — Гефест взмахнул молотом, опустил его, и огненные брызги разлетелись во все стороны.
Некоторое время они работали молча. Клеон обеими руками держал в клещах большой железный брусок, с восхищением следя, как под точными ударами молота брусок вытягивался, принимая форму меча. В то время как Гефест поднимал молот, Клеон улучал мгновение, чтобы взглянуть одним глазом на конусообразную печь, стоявшую против наковальни. Возле нее хлопотали трое рабов: один закладывал железный лом в котел, вделанный в печь, другой подбрасывал дрова в топку, третий раздувал мехами огонь… Гефест крякал — и Клеон, отрывая взгляд от печи, следил за падением молота. С каждой минутой удары становились чаще. Клеону приходилось то и дело поворачивать брусок. Вскоре уже невозможно стало отвести глаз от молота и клещей. И вот наконец брусок превратился в блестящий клинок. Кузнец, отдуваясь, опустил молот.
— Устал? — спросил он Клеона.
— Ни капли. Я бы готов всю жизнь тебе помогать… Только боюсь, что военный совет кончился и Спартак ждет меня.
Гефест засмеялся:
— Вот какой ты стал важный — сам Спартак ждет тебя! В таком случае, беги. Но почему же ты не попросишь у Спартака разрешения сходить на пастбище за своей собакой?
— Как — за соб… За Львом?! Он жив?!
— Жив. Я сам оттащил его к вам в шалаш. Разве Александр не сказал тебе?
Не в силах произнести ни слова, Клеон отрицательно помотал головой. «Жив?… Лев жив?» Мальчик сияющими глазами смотрел на кузнеца и молчал. Гефест понимал, что он онемел от радости, что через минуту он набросится с расспросами, и поторопился предупредить его:
— Разговаривать некогда. Войску нужны мечи. Твоя собака на пастбище. Она ранена. Наверное, за нею ходит Александр или Береника. Постарайся забрать пса сюда. Беги попроси Спартака дать тебе в провожатые кого-нибудь, кто знает здешние места; он поможет тебе донести собаку до лагеря.
— Да благословят тебя боги!
Клеон хотел обнять кузнеца, но тот уже повернулся к сидящим у костра:
— Эй, друзья, дайте мне одного человека в подручные! Этого мальчика приходится уступить Спартаку.
Глава 12. Военный совет
Клеон готов был плясать и петь: «Лев жив!.. Лев жив!..» Сейчас он расскажет Спартаку, какой Лев неутомимый следопыт, чуткий сторож и могучий боец! Спартак немедленно пошлет Клеона и кого-нибудь из рабов Станиена за Львом, и Клеон снова увидит своего друга и будет ухаживать за ним, пока Лев не поправится. А потом они оба будут сторожить сон вождя и ходить за его конем и… Только почтение к вождю помешало Клеону ворваться в его палатку с криком ликования. Взяв себя в руки, он скромно вошел и остановился.
Какое разочарование! Военный совет еще не окончен. Клеон хотел уйти, но Спартак уже заметил его и молча указал на постель из травы, на которой мальчик спал эту ночь. Клеон на цыпочках проскользнул к ней и сел, обняв колени. Фабия ласково ему кивнула.
На чурбанах и камнях, заменявших в палатке вождя скамьи, сидели военачальники. Высокий бритый человек стоял посреди палатки и говорил, обращаясь к широкоплечему германцу с длинной курчавой бородой и светлыми кудрями, спускавшимися на плечи.
— Уйти из Италии, не отомстив? Одержать столько побед и теперь вдруг отступить без боя? Мы разбили этого хвастливого юнца, погнавшегося за нами из Капуи! Мы обратили в бегство старую лисицу — претора Клодия! Мы уничтожили легион, которым командовал Фурий, уничтожили Кассиния! А сколько побед одержали мы над этим самым Варинием! И вдруг теперь показать ему пятки?… И это — в то время, когда, по словам пленных, в его войсках разброд, дезертирство, болезни? Они напуганы нашими победами, а мы, не воспользовавшись страхом, который на них нагнали, отступим? Нет! Это приведет в отчаяние наших воинов. Это снизит дух наших войск. Наконец, в наших рядах много людей, которые жаждут отомстить своим бывшим хозяевам за горе и унижение, которое те столько лет отпускали нам щедрой рукой. Нет, я считаю, что мы должны воспользоваться случаем разбить Ва-риния и двинуться на Рим. Явиться к его стенам внезапно, чтобы римляне и сам сенат не успели прийти в себя, овладеть городом, разгромить его…
— И потребовать свободы для рабов и земли для плебеев из деревенских триб, [111] — раздался голос рядом с Клеоном.
Мальчик оглянулся. Говорил, не поднимаясь с места, человек, лицо которого от виска до подбородка пересекал свежий шрам. Не отрывая глаз от сцепленных на коленях рук, он говорил вполголоса, словно делился мыслями с теми, кто сидел рядом:
— Легко говорить — уйти из Италии!.. А что делать тем, кто здесь родился?… Какая родина примет их?. Какая семья ждет их?… Да и тех, кто был взят в плен или похищен пиратами! Разве они найдут на родине свой дом и семью?…
111
Трибы — в описываемую эпоху территориальное деление Рима на округа для голосования, набора рекрутов и т. д.
Клеон еще раньше обратил внимание на румяного воина, который ерзал и вертелся на месте, словно у него на каждое услышанное слово была тысяча возражений. Вдруг он вскочил:
— Мы, галлы, думаем иначе! (Клеон вздрогнул и уставился на него.) Родина! Слово это говорит о самом дорогом и близком. Родина — мать, которая примет нас всех с любовью: и тех, кто оставил там дом, и тех, кто родился и вырос в неволе. Месть — пустяки. Это — тысячи убитых. А у нас должна быть одна цель — вывести из Италии как можно больше живых. Путь к Альпам — это путь к свободе. Только на этом пути должны мы сражаться! Сенат будет высылать против нас войска, мы будем их бить и двигаться к Альпам. Среди нас есть люди, знающие все проходы в горах. Они проведут нас в Свободную Галлию, [112] а уж оттуда каждый сможет вернуться к себе на родину — во Фракию, в Германию и другие страны… — Так же внезапно, как начал, он умолк и сел.
112
Свободная Галлия — часть Галлии, остававшаяся свободной от римского владычества до завоевания ее Юлием Цезарем (это современные Франция, Бельгия и Швейцария).