Приключения Мурзилки
Шрифт:
Больше всего Михал Михалыч не любил, когда его будили, особенно зимой. Если зимой его беспокоили, он не мог снова заснуть, пока чего-нибудь не поест. А найти пищу в зимнем лесу не так-то просто. И тогда он бродил, словно привидение, и на всех кидался.
На этот раз Топтыгин, по счастью, не успел хорошенько проснуться. С полузакрытыми глазами он погрозил нечисти лапой, затворил лаз в берлогу, лёг на ворох еловых веток, засунул в пасть лапу, почмокал и снова захрапел.
— Тс-сс! — сказали друг другу леший и кикимора и на цыпочках зашагали к западне.
Склонившись
— Хороши, — заметила кикимора.
— Хороши… — подтвердил леший.
— Девчонку я к себе насовсем заберу. Буду из неё кикимору воспитывать.
— Моя берлога, мне и выбирать, — возразил леший.
— Гостям надо уступать, такие правила.
— Вот и ступай со своими правилами ещё к кому-нибудь в гости, пока ноги целы.
— Думай, что говоришь! — разозлилась кикимора. — В болоте давно не сидел?
Но леший был на этот раз начеку. Чтобы кикимора не могла крутануться волчком, он схватил её за горло. Та, не растерявшись, вцепилась ногтями ему в лохматую морду. И оба, заголосив от боли, сцепились и начали кататься по снегу, оставляя вокруг клочья волос и шерсти.
Пока они мутузили и царапали друг друга, медведь опять проснулся и на этот раз целиком вылез из своей берлоги.
Протирая лапами глаза, неторопливо подошёл он к дерущимся и влепил кикиморе такую затрещину, что она отлетела метров на двадцать и повисла на берёзе. Другой лапой Топтыгин наподдал лешему, и тот отлетел в другую сторону ещё дальше и повис на сосне.
— Третий раз вылезу — пеняйте на себя, — предупредил медведь и отправился спать.
И ему снова удалось заснуть и даже увидеть приятный сон — что-то такое про малиновые заросли и красотку медведицу с розовым венком на голове…
А леший и кикимора висели-висели, да начали замерзать.
— Эй, леший, — тихонько проверещала кикимора, — давай мириться. У меня, гляди, сук ненадёжный. Трещит, прогибается, того и гляди подломится. Спусти меня на землю, а я тебя тоже потом спущу.
Леший не хотел мириться, но кикимора его своими речами понемногу умаслила. Вырвал он из своей бороды волосину, нашептал заговор и разорвал волосину пополам.
Тут же кикимора оказалась на земле, целая и невредимая. Хотела она обмануть лешего, но тот уже другой волосок приготовил на всякий случай… Делать нечего: крутанулась кикимора волчком, шепнула что положено, плюнула — вот и леший на земле стоит, спину потирает.
Снова подошли они к яме, снова начали спорить. Но драться на этот раз не стали — решили жребий тянуть. Леший вытянул девочку, кикимора — мальчика.
— Мама… — прошептал Андрейка, побелев от страха.
— Папа… — беззвучно прошептала Даша, дрожа как осиновый лист.
А в это время ходики, висевшие на стене у Клотильды Марковны, показывали начало десятого. А в действительности шёл уже двенадцатый час. Мама и папа который раз вставали и собирались уходить, но хозяйка всякий раз придумывала что-то такое, чтобы их ещё немного задержать.
Наконец, за полчаса до Нового года, папа вышел из-за стола в туалет и там, между прочим, взглянул на свои собственные наручные часы. А увидев, ахнул, вернулся в комнату и решительно заявил:
— Клотильда Марковна, вы нас подло обманули! Вы нарочно ввели нас в заблуждение своими неисправными часами, потому что хотите испортить праздник нашим детям! Но теперь мы от вас уходим, и ноги моей больше не будет в вашем доме!
После этого папа и мама действительно оделись и ушли.
Оторопевшая Клотильда Марковна выскочила на лестницу и крикнула им вслед какую-то гадость. А потом изо всех сил хлопнула дверью, да так неосторожно, что прищемила палец. Но теперь её крикам уже никто не верил.
Мама и папа выбежали на улицу и стали ловить такси, чтобы поскорее доехать. Но такси праздничной ночью всегда заняты, а другой транспорт ходит редко или совсем не ходит. Но даже если бы несчастные родители моментально оказались у себя дома, то всё равно не застали бы там своих ещё более несчастных детей. Спасти Дашу и Андрейку могли теперь только волшебные человечки, которые мчались на подмогу во весь опор, сидя внутри механической собаки.
Глава десятая
СИТУАЦИЯ ОСЛОЖНЯЕТСЯ
Проехав свою станцию и сойдя с поезда на следующей, Мурзилка и его помощники не стали отчаиваться. Механическая собака спрыгнула с платформы на рельсы и побежала по шпалам на предельной скорости. Её мордочка и хвост вытянулись в одну стремительную линию, и со стороны казалось, будто не собака, а маленькая пушистая ракета мчится по железнодорожным путям, рассекая снежную пыль.
Вот впереди показалась станция. «Пурга» сбавила обороты и свернула в лес. Согласно сведениям, продолжавшим поступать от лесного дятла, Даша и Андрейка двигались по замёрзшему болоту в направлении юго-запада, уходя от населённых пунктов вглубь леса.
На связь вышел редактор Буквоедов:
— Почему проехали «36-й километр»? — взволнованно закричал он в трубку.
— Непредвиденные обстоятельства, — ответил Мурзилка.
— Где вы?
— Приближаемся к болоту. Родители знают?
— Вы имеете в виду родителей Даши и Андрейки? Нет, не знают. Я посчитал нецелесообразным волновать родителей раньше времени. Полагаю, они появятся у себя дома не раньше двенадцати. У них тоже своего рода… непредвиденные обстоятельства.
— Мы сможем вернуться до двенадцати, — честно предупредил Мурзилка.
— Не зарекайтесь. В новогоднюю ночь всякое бывает, — загадочно сказал редактор и дал отбой.
— На что это он сейчас намекнул? — поинтересовался Мямлик.
Мурзилка сам не знал. Поэтому промолчал и прибавил ходу. «Пурга» помчалась вперёд огромными скачками, словно призрак. В несколько минут она доскакала до края болота…
И тут случилось непредвиденное. Собака и пассажиры слишком поздно заметили яму, замаскированную тростником и присыпанную снегом. «Пурга» выставила вперёд все четыре лапы с железными когтями, затем дала полный задний ход, но, продолжая двигаться по инерции, въехала в западню. Тростник подломился под её передними лапами, и собака вместе с экипажем полетела в яму, где уже сидели Даша и Андрейка.