Приключения на Лесной улице
Шрифт:
– А сегодня на Бутырском валу машина пропала...
– Угнали, что ли?
– поинтересовался я.
– Да не угнали - пропала. Ехала себе по Ново-Лесной, а у поворота на Бутырку исчезла, как растаяла.
– Какой марки машина?
– почему-то спросил я.
– Какая разница!
– возмутилась жена.
– Я серьезно, а ты паясничаешь. Пойди посмотри сам, сейчас там как раз милиция колдует...
Это был хороший предлог для того, чтобы не работать. Я закрыл пишущую машинку и не спеша пошел к месту происшествия, внутренне убежденный в том, что жена наверняка чего-нибудь напутала. А собственно, как же иначе? Растаявшая в воздухе машина - это мистика. А милиция мистикой не занимается. Ее стихия реальные действия, подробно описанные в Уголовном кодексе.
На углу Ново-Лесной улицы и Бутырского вала толпились любознательные. Движение было перекрыто. Я протолкался вперед и увидел двух милиционеров, один из которых неторопливо сворачивал желтую ленту рулетки, а второй что-то сосредоточенно писал в блокноте. Еще двое в штатском стояли около белой "Волги" и переговаривались вполголоса. Я прислушался и поймал обрывки фраз:
– ...а может, не было машины?
– Свидетели не врут... след торможения...
– ...позвонить в институт... Опять эта мистика...
Я был неправ: милиция иногда занималась и "мистикой", судя по невольно подслушанному слову. Расспросив соседей, я выяснил, что час назад здесь действительно исчез автомобиль марки "Москвич-407" с номерным знаком "ЮАИ 42-88", цвет голубой. Исчез он как раз в том самом месте, где кончался четко отпечатанный на асфальте след протекторов: видимо, водитель почему-то резко затормозил, хотя до поворота на Бутырку оставалось еще метров десять-пятнадцать.
Свидетели происшествия, возбужденные общим вниманием, охотно делились впечатлениями. Свидетелей было четверо: старушка с авоськой, небритый мужчина в синей майке, хорошенькая девица лет двадцати и мой сосед по лестничной площадке студент-физик Ганя. Последнее, впрочем, меня не удивило: Ганя обладал феноменальной способностью попадать в самые фантастические ситуации. Нормальный человек, вроде меня, страдал бы от этой невольной "способности", а Ганька искренне получал удовольствие, суетился, что-то придумывал - словом, вел себя, как классическая рыба в классической воде.
"Моя милиция" села в "Волгу" и уехала. Потерявший зрелище любознательный народ постепенно и неохотно расходился. Ганя заметил меня и радостно заорал:
– Видали?
– Не видал, - сознался я.
– А что?
Он подбежал ко мне, а хорошенькая девица-свидетельница почему-то последовала за ним и встала поодаль, выжидающе глядя на нас.
– Это Люда, - небрежно сказал Ганя и, сочтя объяснение исчерпывающим, затараторил: - Мы с ней шли ко мне, остановились хлебнуть квасу, а бочка заперта, тетка ушла куда-то, интересно, на что начальство смотрит, а "Москвич" прет за сотню, я еще издалека заметил, думал, псих какой-то, и вдруг - на тормоза изо всех сил, я обернулся, а он исчез!
Всякий поток нуждается в плотине. Я поймал паузу в Ганином выступлении и влез:
– Сразу?
– В том-то и дело, что нет. Постепенно. Быстро, конечно, но все-таки не сразу. Как будто в стену вошел.
– И ты стоял и смотрел?
– не поверил я.
– Я-то?
– обиделся Ганя.
– Я сразу туда бросился.
– И тоже исчез?
– Как видите, нет, - тяжело вздохнул Ганя: ему явно хотелось исчезнуть вслед за машиной.
– Что же там было?
– Ничего не было. Улица как улица. Я на том месте полчаса топтался, пока милиция не приехала.
– А кто ее вызвал?
– Тип в майке. Людка бабусю в чувство приводила: старушка чуть в обморок не свалилась - не по ней зрелище, а мужик в автомат побежал звонить.
– В милиции сразу поверили?
– Он говорил: сразу. Только, по-моему, соврал.
– Почему ты так думаешь?
– Он минут десять звонил - это в милицию-то, по "ноль-два"! А потом они приехали, а он сбежать хотел, да я не позволил.
Я вспомнил могучую фигуру "типа в майке" и спросил с сомнением:
– Силой задержал?
– Силой убеждения, - засмеялся Ганя.
– Он сам милиции до смерти боится: ясное дело - алкаш.
Слово "алкаш" на цветистом Ганином языке означало "алкоголик". Общаясь с Ганей довольно давно, я уже не нуждался в переводчике. Однако меня интересовало сейчас поведение милиции, явно не привыкшей к такому способу исчезновения автомобилей. На месте дежурного по отделению я бы не поверил "алкашу" даже за эти десять минут. В самом деле, звонит вам некий шутник и сообщает, что в городе только что растаял "Москвич". Вот так просто и растаял, растворился, пропал на глазах. Да я бы его и слушать не стал, трубку бросил. А "алкаш", видимо, обладал гениальным даром убеждения, если в милиции сразу приняли на веру его фантастическое сообщение. Или...
Впрочем, "или" требовало проверки.
– Тебя допрашивали?
– спросил я Ганю.
– Расспрашивали, - поправил он и добавил: - У меня сложилось впечатление, что они совсем не интересуются этим делом. Спрашивали, какой марки машина и кто за рулем был. Только один полюбопытствовал, не заметил ли я, сколько времени исчезала машина.
– А ты?
– Заметил: три секунды.
– Откуда такая точность?
– Я считал, когда она таяла. Успел до двух досчитать да еще секунду накинул, потому что не сразу начал.
Я никогда не уставал поражаться Ганиной необычности. Ну скажите: разве придет вам в голову засекать время, если у вас на глазах пропадает автомобиль? Да никому не придет, нелогично это, а вот Ганька засек, пожалуй сам не ясно представляя, зачем он это делает.
– И как же на это отреагировал Пинкертон?
– Как?
– Ганя наморщил лоб, вспоминая, потом присвистнул удивленно: - Он сказал: "Вдвое меньше". Значит...
– Подожди, - перебил я его.
Сзади стоял "тип в майке" и с интересом прислушивался к разговору.
– Что-нибудь хотите?
– вежливо поинтересовался я.
Он отрицательно мотнул головой, двинулся прочь, смешно косолапя - этакий "Бывалый" из фильмов про пса Барбоса, - скрылся за пустой квасной бочкой и, по-моему, затаился там.
– Пошли отсюда, - сказал я.
– Дома поговорим.
К себе я не заходил, прошел прямо к соседям. Ганя отправился на кухню варить кофе, а Люда села напротив меня в кресло и уставилась в окно неподвижными нарисованными глазами.
– А что вы видели?
– Я завязывал светский разговор.