Приключения наследницы
Шрифт:
– ...Изабель была очень добра ко мне...
То есть в каком смысле – добра? Это прозвучало двусмысленно, но Исидор этого не заметил.
– Она подала мне руку помощи, когда я оказался в бедственном положении, но потом ее саму кредиторы отца разорили, и бедная девушка оказалась почти на улице... Может, это и к лучшему: она не попала на гильотину... Но если бы ее не подобрал полковник Болловский...
Так вот как все случилось! Мой отец порой бывал во Франции без матери, по своим служебным делам, и там познакомился с бедной девушкой... А он всегда был рыцарем. Между
Рассказ настолько захватил меня, что я даже стала попутно складывать, словно мозаику, кусочки из жизни моего отца.
– Но Изабель давно умерла... Вы ведь свободный человек?
Он согласно наклонил голову.
– Тогда почему вы живете в Дедове, среди крепостных, и до сего времени не вернулись во Францию?
Мы уже дошли до конюшни и теперь остановились, разговаривая. Нас так захватило общение, что мы почти забыли о цели нашего посещения. Факел в руках потрескивал, создавая особый аккомпанемент нашему разговору.
Он внимательно посмотрел на меня и, словно раздумывая, а потом решившись, заговорил:
– Я не мог оставить мадемуазель Эмилию в столь бедственном, униженном положении. Мсье Болловский обещал, что даст девочке вольную и мы сможем уехать вместе с ней, но своего слова так и не сдержал...
Знал бы он, какие баталии пришлось выдерживать моему отцу на этом нелегком пути! Так сложилось, что почти вся собственность Болловских была собственностью именно моей матери. Ей было чем напугать отца... На одних весах была его любовь к Изабель, на других – благосостояние, положение в обществе и даже карьера. Ему должны были присвоить чин генерала, а тут неприятная история с какой-то француженкой... Он вынужденно откладывал решение этого щекотливого вопроса. Получил наконец чин генерала, чтобы почти сразу умереть. Господь сжалился над ним, прибрав его к себе.
Уже открыв рот, чтобы сказать: «Слово моего отца может сдержать его дочь», я подумала и тут же рот и закрыла. Не надо торопиться. Я же еще ничего не знаю. Ни в каком состоянии мои дела, ни подлинную причину упорства моей матери в отношении Эмилии. Это всего лишь мои предположения о том, что она хотела обезопасить свою дочь; а если имеется еще одна причина, которую я не знаю?
Впору вспомнить поговорку отца – он, случалось, любил щегольнуть чем-нибудь простонародным: «Поспешность нужна при ловле блох!»
Лучше пока заняться чем-нибудь более своевременным.
– Мы собирались проверить, нет ли здесь моей пропавшей горничной, – заметила я и, подобрав юбки, шагнула через порог конюшни.
Интересно, что в конюшне не было лошадей. То есть тех, что обычно у нас имелись. Для разъездов. Кто-то забрал всех, а также две коляски, на которых мы ездили в лес или к соседям. В карете разъезжать по местным дорогам было не принято.
В конюшне стояла карета, в которой мы приехали, и карета Кирилла. И выпряженные лошади. Причем, я отметила это машинально, ясли у лошадей Ромодановского были доверху наполнены сеном, а наши доедали последние остатки.
Я почувствовала раздражение. Не слишком ли вольготно расположился у меня в имении этот господин? И как получилось, что за его лошадьми ухаживают, а за нашими – включая, кстати, жеребца Веллингтона – нет?
Обернувшись к Исидору, я хотела сказать ему об этом, но он уже поспешил меня заверить:
– Простите, госпожа, отвык держать в голове все хозяйственные вопросы. Немедленно распоряжусь навести порядок в конюшне! – Он кивнул на легкую повозку, в которой отец разъезжал в теплое время по всяким хозяйственным делам. – И повозку мы починим. Сейчас люди наводят порядок не только в доме, но и в помещениях для слуг. Пришлось выделить и для них повара – ваши крепостные уже много дней не имели хорошей пищи.
– А как же Осип, который уже чувствовал себя в Дедове чуть ли не хозяином?
– Ваш Осип любил философствовать, вроде того что рабы должны и питаться как рабы.
– Негодяй! – возмутилась я. – Мой отец отдал бы его под плети!
– Осип заслуживает худшей участи. В свое время мы не придавали вольнодумству большого значения, и чем закончили?
– Чем? – машинально переспросила я.
– Конечно же, революцией! – недовольно пробурчал Исидор.
Надо будет мне об этом времени почитать. Я ведь родилась уже после нее. И имела о революции весьма смутное представление. Потому и предпочла перевести разговор.
– А как у нас с тягловыми лошадьми? – спросила я, неуклюже пытаясь принять участие в хозяйственных делах.
– На хуторе вроде есть. – Он отвел глаза в сторону, наверное, втихомолку посмеиваясь над моими попытками. – Не беспокойтесь, ваше сиятельство, как только мы приведем в порядок дом, я тут же наведаюсь на хутор. Что-то и в самом деле оттуда давно никто не приезжал. Но у них теперь свой староста, весьма толковый...
– Я думаю, Исидор, – медленно проговорила я, – что совместно мы решим все наши вопросы.
– Очень надеюсь на это, – кивнул он.
Глава одиннадцатая
Исидор отправился по своим делам, а я – в направлении к дому, размышляя насчет Хелен. Вспомнила, как она улыбалась Кириллу, когда беседовала с ним в оружейной комнате. Никаких признаков нездоровья на ее лице не наблюдалось.
Но когда я вернулась к остальным, выяснилось, что куда-то подевался Кирилл.
Мне показалось, что еще немного, и я упаду в обморок. Наверное, в этот момент я так жалобно взглянула на Зимина, что он тут же поспешил мне на помощь.
– Держитесь, Анна Михайловна! – Он подошел ко мне близко-близко, словно невзначай поддерживая плечом. – Ромодановский никуда не делся. Я видел, как он недавно разговаривал с кем-то из крепостных, и тот его куда-то повел.
У меня отлегло от сердца, потому что я успела себе напридумывать, будто Осип со своими ухарями сидит где-то поблизости и потихоньку отлавливает моих гостей, чтобы спрятать их в какой-нибудь своей пещере. Конечно, никаких пещер в наших краях нет, но то, что мне начали мерещиться всякие ужасы, было вполне объяснимо. Моя бедная голова, видимо, настолько переполнилась впечатлениями, что уже начала противиться всяким новым событиям.