Приключения новобрачных
Шрифт:
Но в том-то и дело, что кузнец задал вопрос, на который обязан был получить ответ. Речь шла о легитимности брака. И до того как ответ будет получен, он не мог однозначно заявить, что они женаты. Выходит, лазейка все же имелась…
– Спасибо, – сказал Джеймс, обращаясь к изумленному кузнецу, ставя на этом точку и избавляя всех троих от неловкости. Им предстояло еще кое-что обсудить с Джорджетт, но – без посторонних.
Джеймс взглянул на женщину, стоявшую с ним рядом. От бледности ее не осталось и следа – щеки разрумянились, а губы алели. Она была невыразимо прекрасна в гневе. И если бы они вступили в брак как положено, с оглашением и венчанием,
Джорджетт вроде бы ясно дала ему понять, что не желает вступать с ним в брак, и при этом всего полчаса назад была на волоске от того, что можно было бы назвать консуммацией. Но едва ли она захочет обсуждать с ним перспективы дальнейшего развития их отношений в рамках уже заключенного брака, если судить по ее реакции на поздравления кузнеца. А жаль!..
Но если уж она настаивает на том, чтобы их брак был расторгнут… Что ж, он сделает все возможное, чтобы она получила желаемое, а что будет с его гордостью и его чувствами, уже не важно.
Джорджетт по просьбе Джеймса осталась поджидать его у входа в кузницу, пока он сходит на задний двор за своим конем. Увидев гнедого красавца, которого Джеймс вел под уздцы, Джорджетт сразу поняла, отчего он так переживал и почему злился, считая ее повинной в исчезновении жеребца.
К счастью, конь нашелся, живой и здоровый, но его хозяин, казалось, был совсем не рад. В уголках его губ – там, откуда начинала расти эта нелепая борода, – пролегли скорбные складки, и Джорджетт вдруг поймала себя на том, что ей ужасно хотелось прикоснуться к этим складкам, разгладить их, прогнать скорбь, но вместо этого она прикоснулась к бархатистому носу коня. Жеребец тут же ткнулся мордой в ее ладонь, требуя еще ласки.
Маккензи, в отличие от своего коня, безучастно стоял рядом.
Джорджетт опустила руку и перевела взгляд с коня на хозяина. Следовало отдать ему должное – он вел себя как порядочный человек. И если это она вынудила его вступить в брак, к которому он совсем не стремился, то ей никогда не замолить этот грех.
– Так мы женаты или нет? – спросила она тихо, чтобы кузнец не услышал. Голова у нее шла кругом. Впервые в жизни она подумала, что не отказалась бы от бокала бренди.
Джеймс взял ее за руку. Джорджетт заметила, что это вошло у него в привычку: он часто прикасался к ней, даже когда в том не было никакой необходимости, – и она не знала, как к этому относиться. В Лондоне такая фамильярность считалась вульгарной, особенно если учесть, что они оба были без перчаток. Когда их руки соприкасались, у нее возникало ощущение, что они занимаются… чем-то шокирующе неприличным. Но, с другой стороны, та непринужденность, с которой Маккензи ее касался, свидетельствовала в пользу того, что он вовсе не собирался ее соблазнить, а делал это просто так, по-дружески.
– Все не так просто, – ответил он. Они вместе шли по улице – рука в руке, – и его пальцы то и дело скользили по ее ладони. – По шотландским законам мы почти женаты. Единственное, чего недостает, – так это подтверждения: консуммации или того, что мы совместно ведем хозяйство.
Джорджетт повернула голову, взглянув на его профиль. Оказывается, время сюрпризов еще не закончилось…
– Так мы не… – Она в смущении умолкла.
– Нет, – ответил он, глядя прямо перед собой. Голос его прозвучал
Но ему все же не удалось рассеять ее сомнения.
– Мы же провели ночь вместе. Значит, у нас была связь?..
– Связь?.. – Он криво усмехнулся. – Если и была, то не в том смысле, в каком требуется.
Джорджетт резко остановилась и высвободила свою руку.
– Вы забросили мой корсет на гардины и смотрели, как я прыгаю на матрасе, пытаясь до него дотянуться! – «Голая», – в панике вопил ее внутренний голос, но у нее хватило ума не озвучивать эту мысль. – Когда же я проснулась, ни на вас, ни на мне одежды не было. Знаете, как-то с трудом верится, что между нами ничего не было.
– Я не говорю, что нам этого не хотелось, Джорджетт, или что нам было легко сдержаться. – Он повернулся к ней лицом, одной рукой по-прежнему крепко сжимая поводья. – Я просто подумал, что лучше будет, если мы подождем до утра, когда вы уже не сможете сказать, что не соображали, что делали. – Он протянул свободную руку к ее лицу и заправил ей за ухо непокорный локон. – Я хотел, чтобы вам это запомнилось, милая жена. Чтобы запомнилось все, до мельчайших деталей.
Джорджетт замерла, разрываясь между желанием упасть в его объятия и необходимостью отстраниться. Джеймс Маккензи заставлял ее желать всего того, вокруг чего они так долго ходили кругами, избегая называть вещи своими именами, – всего того, о чем она постоянно думала во время первого брака.
Впрочем, такого рода мысли иначе, чем предательскими, не назовешь – даже если колени у нее стали словно ватные при такой неожиданной демонстрации нежности. Ее первый муж не чурался ни красивых слов, ни явной бессовестной лжи. Но она лишь тогда поняла, за кого вышла замуж, когда обнаружила, что он с удовольствием тратил ее приданое на драгоценности своим жадным любовницам.
Но мужчина, который сейчас смотрел ей в глаза, ни разу даже не намекнул, что хотел жениться на ней ради денег, – в отличие от ее кузена Рандольфа. Он даже не знал о том, что она далеко не бедствовала, и ее предложение заплатить ему двести фунтов за то, чтобы разрешить дело миром, по всей видимости, не принял всерьез.
Однако ей не следовало забывать о главном: ее будущее, ее финансовая независимость – да и вся жизнь! – оказались в руках мужчины, которого она едва знала. И останется в его руках, если ничего не предпринять. Ситуация требовала незамедлительного вмешательства.
Она не могла позволить себе роскошь наслаждаться ласками Джеймса Маккензи.
Джорджетт отстранилась и спросила:
– Так наш брак все же можно аннулировать… по английскому закону?
– Аннулировать брак в соответствии с английским законодательством чрезвычайно трудно. Отсутствие консуммации само по себе не является достаточным к тому основанием. Вам придется доказывать, что я… не способен к соитию.
– А это… правда? – пробормотала Джорджетт. Ее жизненный опыт был довольно ограниченным, но, как ей казалось, не было на свете мужчины, который бы после ночи, проведенной в постели с обнаженной и, по его собственному признанию, желанной женщиной, заявил бы, что оставил ее нетронутой.
Маккензи хмыкнул.
– Разумеется, нет. И я бы с радостью вам это доказал.
Джорджетт почувствовала, что краснеет.
– Ну… не может быть, чтобы не было иного способа добиться аннулирования. Ведь если все обстоит так, как вы говорите, то в Британии полным-полно не способных к этому мужчин.