Приключения новобрачных
Шрифт:
– Джеймс, я… – Сделав глубокий вдох, она тихо сказала: – Джеймс, это мистер Бартон.
– Ее кузен, – процедил блондин. – Я искал ее повсюду и вот наконец нашел… в весьма сомнительной компании, должен заметить.
Теперь Джеймс увидел сходство. Не только волосы у них были одного бледно-желтого оттенка, но и глаза одного цвета – переливчато-серого.
Джеймсу стало не по себе. Ведь Джорджетт ничего не говорила о том, что у нее в Мореге имеются родственники.
– Вы меня разочаровали, Джорджетт, – продолжал Бартон. – Вы погубили себя безвозвратно, хотя если бы поступили так, как я вам велел, то могли бы выйти
Чем дольше слушал Джеймс этого господина, тем больше убеждался в том, что никакой он не джентльмен, а просто ряженый. Ни один джентльмен не позволил бы себе так говорить с женщиной. Да еще и при свидетелях.
У Джеймса зачесались кулаки – ужасно хотелось расквасить этому мистеру Бартону слишком уж узкий нос. И еще ему хотелось встряхнуть Джорджетт и спросить у нее, куда пропала та решительная и знающая, чего хочет, женщина, только что стоявшая здесь, рядом с ним. Почему она позволяла этому человеку отчитывать себя, словно нашкодившую служанку? Она ведь не стояла потупившись, когда он назвал ее воровкой, боролась за свое честное имя. Почему? Впрочем, ответ понятен: она знала, что не виновата.
Так неужели Джорджетт действительно считала, что погубила себя безвозвратно, неужели полагала, что заслужила упреки этого субъекта? А впрочем…
Она говорила, что некто ей угрожает, и теперь этот некто был тут, перед ним, во плоти. Постепенно картина сложилась. «Не тот ли это негодяй, который пытался насильно женить ее на себе?» – подумал Джеймс и решил немедленно вмешаться.
– Вы не дали леди закончить, – процедил он сквозь зубы. – Меня зовут Джеймс Маккензи, и я ее муж.
Тут Бартон повернулся к нему и заявил:
– Можно многое узнать, не спрашивая ни о чем напрямую. Достаточно просто наблюдать и делать выводы, оставаясь при этом в тени. Но, похоже, леди Торолд до сих пор полагает, что мне не все известно.
Так он крался за ними, выслеживал?! С трудом сдерживаясь, Джеймс сказал:
– Все произошедшее – ее личное дело.
– Личное? – Бартон покачал головой. – Я так не думаю. Все не так просто. Мы с ней заключили договор, сэр, и сделали это до того, как она встретила вас. Мы помолвлены. Вы не имеете на нее никаких прав.
– Леди – моя жена, – не терпящим возражений тоном ответил Джеймс. Он прекрасно помнил о том, что Джорджетт желала аннулировать их брак, но с этим они разберутся потом. Сейчас важнее разобраться с этим хлыщом, потому что сама она с ним, очевидно, справиться не сможет. – Мы женаты, – повторил Джеймс. – Хотите – верьте, хотите – нет.
– Но, Джеймс, – пробормотала Джорджетт, – ведь возможно, что вскоре все изменится…
Так вот когда у нее прорезался голос?! Да, конечно, она хотела напомнить ему, что вступать из-за нее в драку нет необходимости, но он, Джеймс, предпочел взглянуть на ситуацию под другим углом. Следовало ликвидировать угрозу в лице этого негодяя сейчас, пока у него еще имелось на это право.
– Вы же сами видите, как она непостоянна, – с глумливой ухмылкой прокомментировал ее слова Бартон. – Ей нельзя доверять. Вот, полюбуйтесь! – Бартон как флагом помахал своей перебинтованной рукой. – Она оставила в моем доме злобного пса! Можно сказать, натравила его на меня. Я уже не говорю о том, что она сделала с вами. Счастье, что вы остались живы. А ведь она могла пробить вам череп! Кроме того,
Да, действительно, кто-то уже пытался убить его сегодня. И не только с помощью ночного горшка. Джеймс задумался, вспоминая события сегодняшнего дня. Заслуживала ли Джорджетт безоговорочного доверия? Да, она доказала, что не крала ни его кошелек, ни его коня. Но кто мог поручиться, что она не замешана в чем-то похуже воровства? И где гарантии, что эти двое не в сговоре?
Но если предательские сомнения и закрались в сердце Джеймса, то их сразу же выжег страх, тот жуткий страх, который увидел он в ее глазах. Либо она была самой талантливой актрисой, когда-либо выходившей на пыльные улицы Морега, либо этот очкастый субъект внушал ей патологический ужас. Времени на раздумья не было. Приходилось полагаться на интуицию.
А интуиция подсказывала ему, что Джорджетт в опасности. И она должна знать, что он на ее стороне.
Крепко стиснув руку Джорджетт, Джеймс проговорил:
– Если я еще раз услышу, что вы говорите с моей женой в таком тоне, мистер Бартон… В общем, предупреждаю: вам понадобится серьезная медицинская помощь – и не только в связи с прокушенной рукой.
Хохот у Бартона был крайне неприятный, больше походивший на собачий лай, чем на человеческий смех.
– Я наслышан о вас, мистер Маккензи. Весь город только о вас и говорит. За вашей спиной, разумеется. Но вы всего лишь никчемный второй сын, позор своего отца.
И тут Джеймс потерял над собой контроль. Дрожа от гнева, он двинулся на мистера Бартона, поневоле увлекая за собой пытавшуюся его удержать Джорджетт. Очевидно, она испугалась за кузена. И, если уж начистоту, у нее имелись основания для опасений. Да, он был способен ударить его и даже покалечить!
Маккензи сделал глубокий вдох, призывая себя к спокойствию и рассудительности. Конечно, он желал убить этого мерзавца. Но ему не хотелось, чтобы Джорджетт видела, как он это делает. Не хотелось, чтобы она узнала его с этой неприглядной стороны.
Бартон же, неверно истолковав нерешительность Джеймса, заметно приободрился. Одернув жилетку, он горделиво вытянул шею и покрутил ею – словно индюк, которого пощадил нож мясника.
– Знаете, а я раздумал на ней жениться. Пожалуй, я могу найти себе жену лучше этой, – заявил Бартон, прищурившись. – Хотя сдается мне, между вами пока нет согласия в столь щепетильном вопросе, как брачные узы. Так вы уже решили, женаты вы или нет? Советую определяться поскорее. Кстати, когда я сообщу обо всем вашим родственникам, они вряд ли обрадуются. Впрочем, готов поручиться, ваш отец не пожалеет денег, чтобы замять скандал.
Бартон явно перестарался. Не надо было ему угрожать, тем более – упоминать родственников. Джеймс вырвал руку из цепких пальцев Джорджетт и кинулся на ее кузена. Но тот, проявив сообразительность, тотчас же бросился наутек – бежал быстрее перепуганного кролика.
Выругавшись сквозь зубы, Джеймс лишь смотрел ему вслед.
Джорджетт не понимала, что случилось с тем Рандольфом, которого она когда-то знала и считала другом. Кузен изменился до неузнаваемости.
– Умоляю, не слушайте моего кузена, – пробормотала она. – Он просто… Он хотел на мне жениться, а я ему отказала. И от этого, очевидно, Рандольф слегка тронулся рассудком.