Приключения Одиссея (с илл.)
Шрифт:
Одиссей умыл руки и осыпал быка пригоршнями золотистого ячменя. С головы жертвы он срезал клочок шерсти и бросил в пылавший костер. При этом он обратился к богам с горячей молитвой:
– О великий Зевс, о воздыматель волн Посейдон [23] и вы все, боги, владыки высокого Олимпа! Если мы всегда приносили вам обильные жертвы, пошлите нам попутный ветер, сделайте море безбурным, дайте нам счастливую дорогу и победу над народом Приама!
По всем городам в это время ахейцы приносили жертвы богам и молились о победе над Троей. Однако не все боги принимали жертвы, не все боги покровительствовали ахейцам.
23
Посейдон –
Одиссей пересек мечом горло быку. Тотчас жертву добили ударом топора; тут же, на окровавленном песке, рассекли тушу на куски. Взяли тучные бедра, отделили мясо от костей. Кости обвили полосками жира, сверху положили кусочки мяса и утробы. Это и была доля богов. Одиссей обрызгал ее вином и бросил в разгоревшееся пламя. Вслед за вождем и другие военачальники стали приносить жертвы. Их молитвенные возгласы вместе с протяжным ревом жертвенных животных отзывались эхом на горных склонах. Черные клубы дыма плыли над гаванью, подымались все выше и уходили на восток, словно стремясь достичь высокого Олимпа.
Боги получили свою долю. После этого можно было садиться за трапезу. У костров воины жарили мясо жертв на длинных пятизубых вертелах. Двое глашатаев развязывали кожаные мехи с вином. Густая багровая струя лилась в широкие глиняные сосуды; глашатаи разбавляли вино свежей водой из узкогорлых медных кувшинов: вино никогда не пили неразбавленным. Разведенное вино черпали глиняной кружкой с длинной рукояткой и разливали по кубкам. Кубки быстро расходились по рукам.
Одиссей снова громко призвал богов и выплеснул из своего кубка немного вина на песок. Все совершили за ним такое же возлияние богам. Участники трапезы уселись на разостланные воловьи кожи, достали короткие ножи и принялись за мясо. Когда все мясо было съедено и вино выпито, Одиссей встал; за ним поднялись все остальные – с шумом, звоном и грохотом. Пришло время отъезда. Раздались вопли и плач провожающих; послышались крики, плеск воды, стук весел, лязг оружия. Вскоре все корабли наполнились меднолатными воинами.
Одиссей с друзьями был еще на берегу, когда из-за придорожных маслин показалась толпа женщин. Они не должны были появляться раньше, чем кончится гекатомба. Впереди всех шла Пенелопа, бледная, вся в слезах, с покрывалом на распущенных волосах. За ней едва поспевала няня Эвриклея, неся на руках маленького Телемака. Одиссей подошел к ним. Ребенок что-то весело лепетал и ловил блестящий меч, висевший через плечо отца. Пенелопа с рыданием кинулась к Одиссею: стенанья и плач поднялись среди женщин.
Одиссей бережно передал Пенелопу в руки ее спутниц, последний раз прижал к груди малютку-сына и быстро пошел к кораблям. Заплескалась вода, застучали по доскам якорные камни, вытащенные на носовой помост. Корабельщики отталкивались от берега длинными шестами; полоса воды между кораблями и берегом становилась все шире. Рядами взлетели весла; пронзительный сигнал трубы – и весла шумно погрузились в воду.
В далекий путь уходят корабли итакийцев! Блестит и играет вода, и отблески ее пробегают по черным бортам. На носу переднего корабля стоит могучий Одиссей. Ветер развевает конский хвост за его плечами, медный гребень шлема горит над головой героя.
Пенелопа рыдает в отчаянии, склонившись на плечо Эвриклеи. Плачь, плачь, царица! Двадцать долгих лет пройдет, прежде чем Одиссей снова увидит каменистые
Гнев Ахиллеса
Сторожевые костры гасли один за другим; дым уходил кверху и расплывался в побледневшем небе. Все кругом было погружено в предрассветное оцепенение: тусклое море, безлюдная, вытоптанная равнина реки Скамандра, спящий лагерь, – только однообразно перекликалась стража на башнях стены, опоясывавшей лагерь. С юга тянуло жарким, сухим дыханием пустыни: душная ночь обещала перейти в знойный день.
На самом краю ахейского стана расположился лагерь мирмидонян – уроженцев горной страны Фтиотиды. В розовом свете утренней зари проступали очертания вытащенных на песок кораблей. На песке между кораблями, то там, то здесь, распростерлись фигуры спящих воинов.
Они лежали на разостланных кожах и плащах, ничем не укрытые. Некоторые из молодых воинов спали прямо на земле, положив голову на выпуклый кожаный щит; тут же было воткнуто древком в песок копье, чтобы быть под рукой в случае тревоги. Кое-где виднелись палатки – приземистые деревянные строения с тростниковой крышей; в таких палатках жили военачальники ахейцев.
Небо разгоралось, становилось совсем светло. Внезапно в утренней тишине разнеслись протяжные, полные отчаяния стоны.
Тотчас же стукнул засов в одной из палаток. Распахнулась дверь; из нее, нагнувшись, вышел воин и выпрямился во весь свой огромный рост. Это был сам Ахиллес, вождь мирмидонян. Ладонями он пригладил свои вьющиеся, золотистые волосы, расправил затекшие руки. Простой белый хитон без рукавов облегал статную фигуру героя. С могучими мышцами, со сверкающими голубыми глазами, густыми бровями, сошедшимися над переносицей, он выделялся бы и среди тысяч – сын богини, величайший из героев.
Ахиллес окинул взглядом свой спящий лагерь и прислушался. Издали, с берега моря, все громче доносились стоны и причитания многих голосов. Кое-кто из спящих воинов поднял голову, некоторые привстали, но снова легли, натянув на головы плащи, – не то чтобы не слышать стонов, не то в знак бессильной скорби... Десятый день раздаются погребальные вопли в ахейском лагере! Черная смерть посетила войско.
Минуя ряды спящих воинов, Ахиллес направился за ограду. Неширокая луговина отделяла мирмидонский стан от остального ахейского лагеря; по лугу извивалась речка – один из рукавов Скамандра. Светлый утренний пар поднимался над лугом.
В отдаленье, там, где речка исчезала в пенистой полосе прибоя, Ахиллес увидел высокосложенный горящий костер. Высохшие бревна быстро разгорались; наверху лежало тело умершего воина. Кругом костра столпились товарищи умершего, в полном вооружении, с копьями в руках. Они рыдали и вопили, и протягивали руки к костру. Их причитания должны были проводить душу умершего до самых ворот сумрачного царства Аида, [24] владыки мертвых.
Приглядевшись, Ахиллес узнал среди воинов Профоя, вождя магнетов. Ахиллес хорошо знал племя магнетов. Это был небогатый, но дружный народ. Они жили небольшими поселками вокруг горы Пелион, неподалеку от его родной Фтии. Магнеты считались превосходными конниками, и в ранней юности он не раз участвовал в их колесничных состязаниях. Теперь и до них добралась черная смерть.
24
Аид – бог подземного царства мертвых, брат Зевса и Посейдона.