Приключения Одиссея (с илл.)
Шрифт:
Но в эти небывало знойные дни десятого лета осады – дни, когда чума – «черная смерть» – бродила среди ахейцев, – в лагере затихла всякая дневная суета. Только медленно тащились через лагерь повозки с длинными бревнами, – усталые мулы везли с предгорий Иды топливо для погребальных костров. Возницы угрюмо шагали сбоку и даже не погоняли измученных животных. Воины, лежавшие в тени кораблей, молча отворачивались от этого унылого зрелища и опускали головы на песок, не произнося ни слова.
Томительную тишину нарушил пронзительный зов трубы. Послышались протяжные возгласы; по лагерю не спеша проходили глашатаи и во всех углах стана громко повторяли обращение своего повелителя:
– Слушайте, мужи
У судов Нестора, на правом крыле лагеря, уже были расставлены полукругом длинные деревянные скамьи. Посредине, у кормы большого корабля, возвышались отдельные сиденья для верховного вождя и его ближайших советников. Ахейцы медленно сходились сюда, понурые и молчаливые; у всех на уме была одна только общая беда. Не было слышно ни громкого говора, ни смеха.
Собирались начальники кораблей. Каждый начальник командовал своими воинами и на суше; начальники кораблей подчинялись военачальникам племени и, наконец, главному вождю племени – царю. Таким образом, собралось больше тысячи человек. Мелкие начальники – предводители десятка воинов – участвовали только в собраниях всего войска.
Военачальников ждал уже Ахиллес. Вождь мирмидонян стоял посреди собрания, опираясь на свое грозное копье. Это копье было не под силу никому другому. Древко его состояло из цельного молодого ясеня; Ахиллес сам вырубил его там, на родине, в лесах горы Пелион. Через плечо героя висел меч в кожаных ножнах; светлые вьющиеся волосы покрывал легкий кожаный шлем. Как всегда, ахейцы с благоговением приветствовали сына богини. Ахиллес замешался в толпу воинов и сел среди них на скамью. Свой «пелионский ясень» он воткнул возле себя в землю.
Постепенно скамьи заполнялись воинами в полном вооружении. Сверкали медные шлемы, колыхались круглые кожаные щиты и длинные копья в руках воинов. В проходе между скамьями появилась высохшая фигура старика в длинном белом хитоне, с белой жреческой повязкой на голове. Это и был прорицатель Калхас, главный гадатель ахейского войска. Воины не напрасно подозревали, что он прячется от ахейцев. Калхас не любил делать дурные предсказания и пуще всего боялся гнева верховного вождя. Ахиллес с большим трудом убедил Калхаса прийти на собрание.
Неподалеку, возле кораблей Атридов, вспыхнули солнечные блики на золоте вооружения – это показалась группа военачальников ахейского войска. Впереди шел верховный вождь Агамемнон. Рыжая львиная шкура облегала его широкие плечи; оскаленная морда зверя лежала на левом плече вождя, хвост волочился по земле, и когти царапали песок. Атрида сопровождали его верные друзья и союзники, славнейшие из героев ахейских. Среди них выделялся своими сединами Нестор, пилосский царь. Руки его ослабели от старости; он уже не мог быть таким бойцом, как прежде, но он превосходил всех в искусстве строить на битву воинов и боевые колесницы. Мудрым советником верховного вождя был и критский царь Идоменей; он шел тут же, высокий, с проседью в черной бороде. Агамемнона сопровождал также его брат и верный соратник Менелай, из-за которого началась великая война. С ними шел и Диомед из Аргоса, отважный, прямодушный, не знающий обходов и отступлений; и хитрейший из смертных Одиссей; над всеми головой возвышался знаменитый своей несокрушимой силой Аякс Теламонид.
Агамемнон прошел на свое место и сел, окруженный друзьями. Когда утих гул собрания, царь высокомерно обратился к Ахиллесу:
– О Ахиллес, твердыня данайцев, почему ты миновал верховного вождя и сам созвал совет военачальников? Или ты нуждаешься в нашей помощи?
Лицо Ахиллеса вспыхнуло. Он поднялся с места, и немедленно глашатай вложил ему в руку скипетр – в знак того, что вождь будет говорить на собрании. Ахиллес сурово взглянул в угрюмое лицо Агамемнона и ответил:
– О Атрид, не время сейчас считаться старшинством, когда, быть может, нам придется спустить корабли и отправиться обратно, ничего не добившись. Десятый день свирепствует гибельный мор среди ахейцев. «Черная смерть»! С утра до вечера мы не перестаем сжигать тела умерших товарищей. Народ ахейский волнуется. Воины требуют, чтобы мы спросили жреца или гадателя: пусть скажет, кого из бессмертных богов мы разгневали.
Ахиллес сел. Гул возгласов прокатился по рядам.
– Калхас! Калхас! – кричали воины. – Пусть прорицатель отвечает!
Калхас поднялся и выступил вперед. Он с беспокойством взглянул на Ахиллеса. Герой слегка кивнул ему головой. Гадатель ахейского войска заговорил, и ахейцы приподнялись с мест, вытягивая шеи и прислушиваясь к слабому старческому голосу.
– Мужи ахейцы, – начал Калхас. – Я расскажу вам о том, что видел сам девять дней назад, на рассвете. В лагере еще все спали, когда я вышел из палатки. Было совсем тихо и ясно, и розовый свет божественной Эос [29] лежал на лесистых вершинах Иды. И вдруг мне показалось, словно белое облако возникло на окраине гор и стремительно двинулось к лагерю. И тут я увидел светлого бога! Он спускался с горы широким шагом, лицо его пылало гневом, отлетали назад золотые кудри; за плечами он нес великий серебряный лук, и в колчане его гремели стрелы. Земля содрогалась под его ногами. Он шагнул через лагерь, и я увидел, как он сел на большой черный корабль посреди стана. Беспощадный бог снял с плеча свой лук, высыпал из колчана смертоносные стрелы и стал посылать их одну за другой в ахейский лагерь.
29
Эос – богиня зари; заря.
Среди воинов пронесся стон. Калхас продолжал, повысив голос:
– Горе! Страшен гнев Аполлона! Сначала в лагере падали мулы и бродячие собаки, а потом стали умирать люди...
Громкий говор заглушил его слова. Ахиллес крикнул:
– Ты больше не должен молчать, прорицатель! Ты должен открыть нам, чем раздражен бессмертный бог. Может быть, мы обещали ему гекатомбу и забыли выполнить обещание? Может быть, сладкий дым жертв избавит нас от пагубной язвы?
Все ждали ответа прорицателя. Калхас озирался в нерешительности. Наконец он сказал:
– Ты хочешь, чтобы я возвестил вам, чем разгневан Аполлон, далекоразящий бог? Я сделаю это. Но сначала поклянись мне, что защитишь меня, если мои слова рассердят сильного вождя.
Ахиллес поднялся и протянул руку к своему копью.
– Говори, не бойся! – воскликнул он. – Клянусь тебе Аполлоном, которому ты молишься: пока я живу и вижу, никто не подымет на тебя руку, хотя бы ты обвинил в нашем несчастье самого Атрида, вождя, столь гордого своей властью!
И Ахиллес бросил вызывающий взгляд в сторону Агамемнона. Калхас сделал шаг вперед и оперся на свой жреческий посох.
– Нет, не за обещанную жертву гневен Аполлон, – сказал прорицатель, – а за Хриза, своего жреца. Помните, как старый Хриз привозил нам богатый выкуп и умолял отпустить из плена его дочь, румяноликую Хризеиду? Народ был готов принять выкуп и вернуть пленницу. Но что сделал вождь Агамемнон? Он прогнал жреца и сказал ему вслед: «Иди прочь и не гневи меня, иначе тебя не спасет ни сан жреца, ни жезл Аполлона! Дочь твою я не освобожу. Она состарится в неволе, в моем доме, за ткацким станком или прялкой!» Все помнят его слова.