Приключения Питера Джойса
Шрифт:
На прощанье Крис сказал мне:
— Ветер носит мою лодку по всему побережью. Треска, сельдь, бобровые шкурки — все у тебя будет, только назови имя Холкомба.
Но далеко не все устроились так благополучно. На следующий день в Бостон прибыли виргинцы — плотные джентльмены с тяжелой поступью. Они явились к нам на палубу и, выставляя челюсть вперед, бешено торговались из-за каждого фартинга. Потом подошли к нашим людям и стали щупать им мышцы, засматривать в рот. Это было так отвратительно, что даже капитан — и тот не выдержал:
— Бери его — или убирай себя чертям!
Пылая негодованием, бабка объяснила им, что это христиане,
Вздох ужаса пронесся по толпе.
Бостонцы стали поговаривать о камнях и палках как о воспитательном средстве для таких покупателей, и виргинцам пришлось поторопиться. Под свист, ругань и улюлюканье они увели с собой цвет переселенцев — всего шестнадцать человек, еще не старых и здоровых. Кандалы с них не сняли.
Видя такое бесчеловечие, остальные члены нашей общины тут же продали взятую с бою добычу — мешки с пряностями — и выкупили у агента «добровольных», которым грозила та же участь. На ахтеркастеле разразился скандал: мисс Алиса швырнула в физиономию Уорсингтона его подарки и заявила, что она не желает считаться с ним помолвленной, а ее брат Генри вызвал адвоката на дуэль.
Снова собрали совет, снова вопрос — куда? Питер опять разложил свою знаменитую карту и булавкой — иначе нельзя было указать на такой карте — тыкал в побережье. Опять пошло гаданье: здесь земля лорда Балтимора, католика — не подходит! Там Новые Нидерланды — значит, голландцы. А полуостров Делавэр? Нет, там шведы и финны! О Канаде и толковать нечего — там французы! Так продолжалось, пока я с горя не заснул мертвым сном. Проснулся — плывем опять. Господи, когда это кончится?
Кончилось это очень скоро. На рассвете мы бросили якорь в неизвестной глубокой бухте, почти у подножия двух огромных утесов. Утесы поросли лесом, да и вокруг, насколько хватало глаз, тянулись непроходимые леса: дубы, буки, вязы, сосна, ель, хемлок, береза. Стояла мертвая тишина, только выпархивали птицы и далеко сквозь ветви, опущенные в воду, рдел край горизонта. Дичь и глушь были такие, что звенело в ушах. Питер и еще шесть человек отравились в лодке на разведку. Время тянулось страшно медленно, и, чтобы его убить, я и Генри забросили с борта удочки. Почти в ту же минуту мы вытащили больших окуней и, снова закинув, получили новую добычу. Рыба здесь не привыкла ждать, пока поплавок коснется воды — она хватала на лету любую приманку, даже пуговицу или лоскут.
Мисс Алиса молча следила за нашей работой. Опустив пальцы в ведерко с рыбой, она попыталась изловить ее там, потом, вздохнув, сказала:
— Счастливая Анна Гауэн! Не в Англии, так в Америке, а нашелся самый нужный для нее человек.
Я мысленно послал ее ко всем чертям, потому что в это время у меня сорвался с крючка здоровенный угорь весом этак фунтов в шесть, а угрей я нежно люблю, как жареных, так и в копченом виде. Подождав немного, мисс Алиса принялась читать стихи, а потом спросила, нравится ли мне поэт Эдмунд Спенсер [133] .
133
Спенсер Эдмунд (1552 -1599) — великий поэт английского Возрождения. Умер от голода.
— Мне
— Бэк, — сказал Генри, — давай жить с нами, а? Построим здесь две хижины: одну для нас с тобой, другую для Алисы с мистрис Гэмидж.
— Ты джентльмен, — сказал я — работать не можешь. О мисс Алисе я и не говорю: она топора отродясь в руках не держала.
— Пожалуйста, не забывайтесь, мистер Хаммаршельд, — возмутилась та, — нет никакой заслуги в том, чтобы родиться мужчиной!
Разгневанная, она отошла от нас к другому борту. Тем временем из-за утесов вынырнула наша лодка. Рассвет был настолько тихий, что из лодки явственно доносилось каждое слово, и разговор плывущих заставил нас затрепетать от радости.
— Чего еще искать? — услышали мы. — Пресная вода в изобилии, можно выкопать колодцы. Лес выжжем по индейскому способу, поставим форт…
— Верно, Джойс. Мне нравится здешняя почва: она такая жирная, что пальцы делаются сальными. Пойменные луга там, в речной долине, — раздолье для овец. Как хотите, а я дальше не плыву!
Лодка причалила, началось совещание. Вскоре на палубу вышел проповедник в темной рясе с белыми воротничками, строгий и торжественный, за ним высыпали все обитатели корабля. Обратясь к утесам, Том Бланкет воздел вверх руки и провозгласил:
— Свершилось, господи… именем твоим заверяю и подтверждаю: свершилось!
И заплакал.
Нет, это не походило на высадку в Виргинии. Промозглая тишина непроницаемым куполом накрыла дикую бухту, никогда не слыхавшую человеческого голоса, и плеск воды под ударами наших весел, казалось, заставил прислушаться дремучее царство камней и деревьев. Люди высаживались в кирасах, с ружьями и палашами наготове, точно на борт неприятельского корабля. Ступив в прибрежный мох, озирались, держа большой палец на курке. Дула ружей смотрели в одноцветное небо; в непроницаемой чаще не дрогнул ни один лист, не покачнулась ветвь.
Женщин и детей доставили на берег, когда мужчины образовали там охранительную цепь. Плотник принес на плече с корабля большой, в четыре грани обтесанный столб; набрал в грудь воздуху, приподнял столб и с плеча глубоко всадил его заостренным комлем в почву. Все прочли на столбовой доске:
ИМЕНЕМ ВСЕВЫШНЕГО!
МЫ, АНГЛИЧАНЕ, ВЕРУЮЩИЕ ВО ХРИСТА,
ВСТУПИЛИ НА ЭТОТ ПУСТЫННЫЙ БЕРЕГ,
ЧТОБЫ ОСНОВАТЬ ЗДЕСЬ КОЛОНИЮ
НА НАЧАЛАХ БРАТСКОЙ ЛЮБВИ И СПРАВЕДЛИВОСТИ.
ПОДПИСАЛИ: ТОМАС БЛАНКЕТ, ПРОПОВЕДНИК И ЛЕКТОР.
ПИТЕР ДЖОЙС, УПРАВЛЯЮЩИЙ КОЛОНИЕЙ.
ДЖОН БЛЭНД, ДИАКОН И УЧИТЕЛЬ.
Том Бланкет поднял над головой библию.
— Осуществился замысел, братья и сестры, — начал он, — который взлелеяли мы в сердцах своих давно, о котором мечтали страстно и непреклонно. Земля обетованная, Вефиль [134] избранных, Иерусалим ищущих града господня — здесь, перед нами!
Тихий плач женщин странно отозвался в зарослях бука и хемлока. Бланкет опустился на колени. Сняв шлемы и шляпы, все последовали его примеру. Черные плащи раскинулись на песке, руки скрестились на ружейных стволах.
134
Вефиль — «дом божий» (библ.) — земля, которую Иаков, внук Авраама, получил в дар от бога.