Приключения по контракту
Шрифт:
– Мы возьмем переносные весы?
Представитель заказчика улыбнулся и показал прибор, похожий на зажигалку.
– Дистанционный определитель массы. Фокусируется на объекте и выдает его вес с точностью до двух миллиграммов. Разработчик – наш мастер Лукьянов, без его миниатюризации вы бы не смогли загрузить всю начинку в основной модуль, как, впрочем, и в браслет.
– Тот Лукьянов, который сделал хронокомпас? – спросил руководитель проекта.
– Он самый. Отличная штука для похода на рынок. Тебе взвешивают помидоры, а ты сообщаешь продавцу, на сколько граммов он ошибся.
– А если продавец обидится и полезет драться? – улыбнулся руководитель проекта.
– На этот случай – перстень-электрошокер, тоже чудо миниатюризации. Одевайтесь скорее, пока не найдем, я в Москву не уеду.
Лёшка решил не торопиться. Времени еще вагон, а домой возвращаться не хотелось. Подловил себя на этой мысли, печально улыбнулся: Мартышка уже стала домом!
Может, так, может, нет. А вот квартира на Васильевском острове уже не дом.
Лёшка вспомнил, как перед первым сентября уговаривал маму разрешить учиться на Васильевском. Мартышкинская школа ему категорически не понравилась, еще до встречи с Кондрашом.
– Мама, давай я буду ездить. Всего три часа туда и обратно.
Мама ответила:
– Не три, а все четыре. И не это главное. Однажды он встретит тебя после школы, возьмет за руку и отведет к себе. Ты не сможешь вырваться.
Кто такой он, было понятно. С того самого памятного утра мама ни разу не назвала папу «папой».
Сегодня отпустила, наверное, потому, что он точно не оставит при себе. Иначе кто отвезет подарок Катюше?
Схватить его за руку, отвести домой папа смог бы. Заманить, обмануть – нет. Не тот характер.
Чай пили на кухне. Лёшка старался не ходить по квартире. Не хотел заглядывать в свою и Катюшкину комнату, вспоминать, как недавно…
Чего вспоминать?!
Разговор был долгий, нудный, неприятный. Как прогулка босиком по пляжу, усеянному битыми стеклами. Лёшка осторожничал, как всегда, в разговоре с папой. Папа тоже обходился без подробных вопросов.
Например, как ему в новой школе? Лёшка ответил, что терпимо. Программа та же, учителя почти такие же, задания стандартные. Про друзей папа не спрашивал Лёшку и в прежнем классе.
Спасибо, что не спрашивает. Врать не хотелось, а сказать правду… Тогда папа непременно скажет: «Начнем с того…» Наверное, с того, что, чтобы были друзья, с ним должно быть интересно. А то, что с Лёшкой дружить неинтересно, папа говорил не раз.
Тем более ни слова о проблемах с Кондрашом. О нем Лёшка и маме не рассказывал.
Потом папа спросил:
– Как ты сам к этому относишься?
– Не нравится, – искренне ответил Лёшка. И постарался, чтобы вопрос остался без развития.
– До сих пор не понимаю, как она могла так поступить, – сказал папа.
Лёшка просто кивнул. Чего спорить, он тоже не понимал.
К чаю папа достал из холодильника пирожные – «ты же любишь». Пирожные Лёшка любил. Но это опасное угощение. Съешь эклер, потянешься за вторым – в глазах папы проскользнет усмешка: «Эх ты, Обжоркин!»
Поэтому Лёшка съел лишь одно пирожное и старался больше не смотреть на коробку. На папу – тоже.
Это было нелегко. Но Лёшка давно научился. За папиной головой – бежевые обои с пальмовыми листьями. Можно смотреть на эти листья, воображать пальму целиком. И остров с пальмами. И крокодилов под пальмой, и обезьянок на пальме… только не мартышек. Вроде смотрит папе в глаза, вроде и не смотрит.
Потом папа поглядел на часы. Принес подарок – набор «Юный доктор», его Катюша просила еще весной. Хорошая память у папы!
Подарок влез в рюкзак со скрипом, пришлось удлинить лямки. Пока Лёшка возился, папа молчал. Лёшке казалось – он делает неправильно, сейчас папа с усмешкой посоветует, как надо. Но тот не стал.
Лёшка оделся. Папа вышел с ним в коридор, обнял, сказал:
– Передай маме: если проблемы с водопроводом или светом, я подъеду, помогу.
Лёшка хотел сказать, что проблемы уже бывали, но мама справлялась. Обещал передать.
Замялся на пороге. Папа спросил:
– Есть деньги на дорогу?
Лёшка качнул головой. Папа дал несколько бумажек, похлопал по плечу и закрыл дверь.
В своем микрорайоне Лёшка шел быстро и с оглядкой – не хотел встретить прежних школьных друзей. Настроение не то, да и непонятно, что отвечать на вопросы: «Ты чего, совсем в этой Рамбовке поселился? Может, квартиру отобрали за долги?» Тут кто-нибудь скажет, что не отобрали, что видел недавно папин автомобиль возле парадной. Тогда спросят, почему папа здесь, а Лёшка в Рамбовке?
Поэтому спешил и оглядывался. Обогнул остановку дворами, на всякий случай вышел на параллельную улицу. И направился к метро пешком.
Не то чтобы Лёшка любил пешие прогулки, но возвращаться не хотелось до дрожи и тоски.
В принципе жить в Мартышке можно: газ, нормальный туалет, а не будка на огороде, водопровод, бойлер. Папа за два года отремонтировал дом, так что можно зимовать. Но Лёшка вспоминал темные улицы поселка, длинные глухие заборы, злобный лай цепных собак, непривычную и оттого мрачную ночную тишину.
Потому-то и не хотелось расставаться с городскими огнями и городским шумом. Лёшка неторопливо проходил мимо витрин, заглядывал в них, а если внутри магазина было особенно ярко, то заскакивал – не столько погреться, сколько напитаться светом.
В компьютерном магазине «Байт и блок» задержался надолго. Засмотрелся на моноблоки и большие ноуты. Был бы такой в Мартышки-не, тогда жить терпимо. Надел наушники, врубил «Танки» или «Большой зомби-квест»… Увы, у Лёшки старый планшет-андроид.
Клянчить замену не решался. Знал: у мамы напряг с деньгами. Поэтому Лёшка берег планшет. Даже в школу не таскал – вдруг однажды Кондрашу приглянется?