Приключения полковника Дэниела Буна
Шрифт:
Я оставался со своей семьёй на Клинче до шестого июня 1774 года. Губернатор Виргинии Данмор попросил меня и Майкла Стоунера пойти к Водопадам Огайо и вывести оттуда землемеров, которых губернатор отправил туда несколько месяцев назад. В то время эта страна привлекала внимание многих искателей приключений. Мы тотчас отозвались на просьбу губернатора и отправились к землемерам, пройдя восьмисотмильный путь со многими трудностями за шестьдесят два дня.
Скоро после того, как я вернулся домой, мне было приказано возглавить командование тремя крепостями во время кампании, которую губернатор Данмор начал против индейцев шауни. По её завершении милиция крепостей была распущена, и меня освободили от должности. Северокаролинские джентльмены, желавшие купить у индейцев чероки земли на восточной стороне реки Кентукки, в марте 1775 года пригласили меня в Уотагу, чтобы я присутствовал при переговорах с индейцами и обсудил границы покупаемой земли. Я выполнил это, и по просьбе тех же джентльменов должен был проложить лучшую дорогу от старых поселений через дикие места в Кентукки. Для такого важного предприятия я мог нанять столько помощников, сколько необходимо.
Вскоре, собрав много предприимчивых, хорошо вооружённых мужчин, я принялся за работу. Мы отправились в путь, пока не оказались в пятнадцати милях от того места, где сейчас расположен Бунсборо. Здесь завязалась перестрелка с индейцами, которые убили двух человека и двух ранили. Удивлённые и застигнутые врасплох, мы всё же не отступили. Это было двадцатого марта 1775 года. Три дня спустя снова завязалась перестрелка, и индейцы убили двух человек и трёх ранили. Затем, без всякого противодействия мы вышли к реке Кентукки и первого апреля примерно в шестидесяти ярдах от реки, на южной стороне, у солончака начали возводить форт Бунсборо.
На четвёртый день индейцы убили ещё одного из наших. До четырнадцатого июля, без противодействия индейцев мы занимались строительством форта, и, завершив работу, я вернулся к своей семье на Клинч.
Через короткое время я перевёз свою семью с Клинча в Бунсборо. Мы прибыли туда в целости, без всяких трудностей, какие обыкновенно сопровождают подобные переходы. Моя жена и дочь были первыми белыми женщинами, которые когда-либо ступали на берега реки Кентукки.
Двадцать четвёртого декабря индейцы убили одного человека и одного ранили. Они, казалось, решили выжить нас из возведённого нами укрепления.
Четырнадцатого июля 1776 года индейцы схватили возле форта двух дочерей полковника Кэлоуэя и мою дочь. Я тотчас взял восемь человек и бросился в погоню. Шестнадцатого числа я настиг индейцев, убил двух из них и освободил дочерей. В тот же день индейцы разделились на отряды и напали на несколько ранее возведённых фортов, произведя великие повреждения. Новые поселенцы были ввергнуты в крайнее расстройство. Невинного земледельца застрелили, когда он обрабатывал землю для пропитания своей семьи. Скот на станциях[1] был почти истреблён. Индейцы продолжали военные действия до пятнадцатого апреля 1777 года, когда их отряд из ста человек напал на Бунсборо, убил одного человека и ранил четырёх. Их потери в этом нападении нам точно неизвестны.
Четвёртого июля отряд из двухсот индейцев напал на Бунсборо, убил одного человека и ранил двух. Они сорок восемь часов держали нас в осаде, и за это время сами потеряли семерых человек. Наконец, поняв, что они не смогут нас одолеть, они сняли осаду и отступили.
Индейцы в это время держали своих воинов в разных отрядах. Они нападали на крепости, препятствуя им помогать друг другу, и причиняли много вреда расстроенным обитателям.
Девятнадцатого числа форт полковника Логана был осаждён отрядом из двухсот индейцев. Во время этой ужасающей осады индейцы причинили множество повреждений, расстроили крепость, в которой было всего пятнадцать человек, убили двух человек и ранили одного. Потери неприятеля неизвестны, поскольку индейцы обыкновенно уносят своих мертвецов с поля битвы. Форт полковника Хэррода защищало всего лишь шестьдесят пять человек, а Бунсборо – двадцать два. Во всей стране, включая Водопады Огайо, было совсем немного фортов и белых людей, и все они находились на значительном расстоянии друг от друга. Лишь горстка в сравнении с бесчисленными воинами, распространёнными по всей стране и намеревавшимися производить всякий, который только может измыслить варварский ум дикаря. Мы испытывали такие лишения, которые не поддаются описанию.
Двадцать пятого числа из Северной Каролины прибыло пополнение в сорок пять человек, а двадцатого августа из Виргинии прибыл полковник Боумен с сотней человек. Сейчас мы усилились, и в течение шести недель в том или ином месте почти каждый день завязывались стычки с индейцами.
Сейчас, будучи повержены в почти каждой битве, дикари на собственном опыте осознали превосходство «длинных ножей», как они называли виргинцев. Дела приняли другой оборот, и неприятель лишь тайно причинял повреждения, не рискуя начинать открытую войну.
Первого января 1778 года с партией из тридцати человек я отправился к Голубым солончакам на реке Ликинг, чтобы доставить соль в несколько крепостей страны.
Седьмого февраля, когда я охотился, чтобы обеспечить своих товарищей мясом, я встретил отряд из ста-двухсот индейцев и двух французов. Они следовали на Бунсборо, который особенно притягивал неприятеля.
Они погнались за мной и схватили меня. Восьмого числа они привели меня на Голубые солончаки, где было двадцать семь человек из моей партии, включая тех трёх, что ранее вернулись домой с солью. Понимая, что бегство невозможно, я капитулировал перед неприятелем и дал знак своим людям, чтобы они не сопротивлялись и сдались в плен.
Перед моей капитуляцией индейцы обещали мне великодушное обхождение и впоследствии полностью сдержали обещание. Мы в качестве пленников последовали в Старый Челикот – важный индейский город, что на Маленькой Майами. Туда мы прибыли восемнадцатого февраля после тяжёлого путешествия при крайне суровой погоде и удостоились самого лучшего обхождения, которое можно было ожидать от дикарей. Десятого марта сорок индейцев отвели меня и десять моих людей в Детройт, куда мы прибыли тринадцатого числа. Губернатор Гамильтон, британский командир этого поста, обходился с нами с великим человеколюбием.
Во время нашего путешествия индейцы обращались со мной как с гостем. Их чувства ко мне были столь велики, что они отказались оставить меня здесь с другими, хотя губернатор предлагал им за меня сто фунтов стерлингов, чтобы под честное слово отпустить меня домой. Несколько английских джентльменов, осознавая мою неудачу и проникшись ко мне человеческим сочувствием, великодушно предложили мне дружескую поддержку, от которой я отказался, выразив им благодарность за их доброту. Я понимал, что у меня никогда не будет возможности отплатить им за столь незаслуженное великодушие.
Индейцы оставили моих людей в Детройте, в плену у британцев, и десятого апреля увели меня в Старый Челикот, куда мы прибыли двадцать пятого числа того же месяца. Это был долгий и утомительный переход по чрезвычайно плодородной стране, замечательной прекрасными водными источниками. В Челикоте я проводил время со всем удобством, которое мог ожидать. Согласно индейским обычаям, меня усыновила одна семья, и я чувствовал привязанность новых родителей, братьев, сестёр и друзей. Я близко познакомился и подружился со всеми индейцами, всегда проявляя бодрость и довольство, и они полностью мне доверяли. Я часто ходил с ними на охоту и постоянно добивался их аплодисментов за участие в состязаниях стрелков. Я пытался не превосходить их в стрельбе сверх меры, поскольку нет народа, более завистливого в этой забаве. Когда они превосходили меня, я видел в их жестах и мимике выражение величайшей радости, а когда случалась обратное – выражение зависти. Король шауни обратил на меня своё внимание. Он обходился со мной с глубоким уважением и с откровенным дружелюбием и часто разрешал охотиться, когда мне угодно. Я постоянно возвращался из леса с добычей и всегда отдавал часть добычи королю, считая это долгом по отношению к своему повелителю. С индейцами я делил и стол, и кров, которые были не настолько хороши, как я мог бы пожелать, но нужда всё делала приемлемым.