Приключения полковника Дэниела Буна

Annotation

Первое повествование о жизни легендарного американского фронтирсмена Дэниела Буна (1734-1820). Впервые было опубликовано как приложение к книге Джона Филсона «Открытие, заселение и нынешнее состояние Кентукки» (1784). Хотя повествование о жизни Буна ведётся от лица самого фронтирсмена, его настоящим автором был Филсон. С этой небольшой «автобиографии» началась слава Буна в Америке и в Европе. Текст перешёл в общественное достояние, оригинал доступен в сетевых библиотеках. Здесь представлен первый перевод на русский язык.

https://sites.google.com/site/dzatochnik

Джон Филсон

notes

1

2

3

4

5

Джон Филсон

Приключения полковника Дэниела Буна

Любопытство суть естественный признак человеческой души, и диковинные вещи сильно влияют на наши чувства. Позвольте этим силам действовать, освободитесь от корысти или общественных суждений, и со временем воля провидения раскроется, и мы узрим в наших поступках, независимо от их причин, проявление божьего замысла. Например, мы видим, как Кентукки, некогда мрачная пустыня, обитель дикарей и зверей, стал цветущим садом. Этот край, отмеченный такой благосклонностью природы, сейчас стал обителью цивилизации. Это случилось в период, не имеющий равных в истории, в разгар свирепой войны, при самых суровых условиях для тех, кто переселяется в страну, столь удалённую от обитаемых частей континента. Здесь, где жестокая рука проливала невинную кровь, где в наших ушах звучали ужасные вопли дикарей и стоны униженных, сейчас мы слышим хвалу, воздаваемую нашему создателю. Здесь, где стояли жалкие вигвамы, презренные хижины дикарей, мы видим, как закладываются города, которые будут соперничать с величайшими городами земли. И мы видим, как Кентукки, лежащий на плодородных берегах великого Огайо, поднимается из тьмы к свету с блеском, равным блеску других звёзд американского небосклона.

Поселения этого края заслуживают достойного места в истории. Я участвовал в большинстве примечательных событий, и, ради удовольствия публики, кратко изложу обстоятельства своих приключений и эпизоды из своей жизни от первого прибытия в эту страну до настоящего дня.

Первого мая 1769 года я отказался от домашнего уюта и оставил свою семью и мирную обитель на реке Ядкин в Северной Каролине, чтобы по диким местам Америки следовать в Кентуккийскую страну вместе с Джоном Финли, Джоном Стюартом, Джозефом Холденом, Джеймсом Монэем и Уильямом Кулом. Наше дело увенчалось успехом. Седьмого июня, после долгого и утомительного путешествия по диким горам на запад мы очутились на Красной реке, где Джон Финли некогда торговал с индейцами, и с вершины горы с радостью осматривали прекрасную равнину Кентукки. Здесь я замечу, что некоторое время нас, словно в ознаменование будущих лишений, преследовало ненастье. В этом месте мы разбили лагерь, сделали укрытие от суровой погоды и принялись охотиться и исследовать местность. В этих бескрайних лесах мы обнаружили изобилие зверей всех видов. На этих обширных равнинах я увидел больше бизонов, чем видел коров в поселениях. Они ощипывали тростник и траву и ничего не боялись, потому что не ведали о силе человека. Иногда мы видели стада в сотни голов, а количество соляных источников поражало. В этом лесу, обители всех зверей, свойственных Америке, мы охотились с великим успехом, пока не наступило двадцать второе декабря.

В тот день мы с Джоном Стюартом бродили без всякой цели, и тогда судьба отвернулась от нас. Мы шли через огромный лес с мириадами деревьев, на некоторых из них пестрели цветы, на других наливались плоды. Природа здесь была собранием чудес и источником наслаждения. Здесь она проявляла изобретательность и ловкость в разных цветах и плодах, прелестно окрашенных, изящно оформленных и чарующе благоуханных. Мы развлекались видом бесчисленных животных, постоянно появлявшихся перед наши взором. На исходе дня, когда мы взобрались на вершину небольшого холма, из густых зарослей тростника вылетели индейцы и схватили нас. Для нас настала пора скорби. Индейцы отняли всё, что мы имели, и семь дней держали нас в плену, обходясь с нами обычным дикарским образом. Мы не выказывали никакого беспокойства или желания сбежать, поэтому они стали менее подозрительны. Однажды глухой ночью, когда мы лежали в зарослях тростника у большого костра, и сон сковал чувства индейцев, я понял, что не могу спать. Я дотронулся до своего спутника и осторожно разбудил его. Мы воспользовались благоприятной возможностью и скрылись, оставив индейцев спать. Мы направились в наш старый лагерь, но обнаружили, что он разграблен, а наши товарищи ушли домой. В это время мой брат Сквайр Бун, который с ещё одним искателем приключений пришёл в эту страну вскоре после нас и бродил по лесам, решил найти меня и случайно наткнулся на наш лагерь.

Несмотря на плачевные обстоятельства нашей компании и на наше опасное положение – мы были окружены враждебными индейцами, – мы испытали крайнее удовольствие от встречи в дикости. Так неодолимо дружба торжествует над неудачами, что скорби и лишения исчезают при встрече не только настоящих друзей, но и отдалённых знакомых, и их заменяет счастье.

Вскоре после этого Джон Стюарт, мой товарищ по плену, был убит дикарями, а человек, который пришёл с моим братом, вернулся домой. Мы оказались в опасном, безнадёжном положении. Мы ежедневно подвергались риску быть убитыми дикарями или зверями в стране, где, кроме нас, не было белых людей.

Хотя мы находились в мрачных диких местах, за многие сотни миль от своей семьи, думаю, что немногие испытывали счастье, равное нашему. Я часто наблюдал за своим братом. Как же мало природа требует для того, чтобы быть довольным. Блаженство, спутник довольства, следует искать, прежде всего, в своих сердцах, а не во внешних развлечениях. Я твёрдо верю, что человеку, в каком бы положении он ни оказался, для счастья не требуется ничего, кроме философии. Она состоит в полной покорности воле провидения, а покорная душа отыщет удовольствие даже на тропах, усеянных шипами и терниями.

Мы не пребывали в праздности, но каждый день охотились и построили хижину, чтобы защититься от зимних бурь. Зимой нас никто не тревожил, и первого мая 1770 года мой брат вернулся домой за новыми лошадьми и снаряжением, оставив меня одного, без хлеба, соли и сахара, даже без моих безмолвных товарищей – лошади и собаки. Признаюсь, я никогда прежде не испытывал такой величайшей необходимости в философии и стойкости. Гнетущие образы возлюбленной жены и семьи, которые тревожились из-за моего отсутствия и сложившегося положения, вставали перед моим взором. Тысячи ужасных предчувствий рождались в моём уме и, несомненно, склонили бы меня к меланхолии, если бы я потворствовал им и дальше.

Однажды я предпринял обход окрестностей, и разнообразие и красоты природы, которые я встретил в это чарующее время года, изгнали все угрюмые и досадные мысли. Ближе к исходу дня лёгкий ветерок прекратился и предоставил местность полнейшему спокойствию. Ни один лист не колыхался. Я достиг вершины горного хребта и, оглядевшись, с изумлённым восхищением узрел внизу бескрайнюю равнину, прелестнейший уголок земли. На другой стороне я видел знаменитую реку Огайо, которая с молчаливым достоинством катила свои волны и с непостижимой грандиозностью отмечала западную границу Кентукки. Вдали я видел горы, которые своими древними выступами пронизали облака. Всё было тихо. Я развёл костёр возле ручья с пресной водой и поужинал филе оленя, убитого мною несколько часов назад. Скоро мрачные ночные призраки захватили весь небосклон, и земля, казалось, задыхалась в парившей влажности. Дневная прогулка утомила моё тело и отвлекла моё воображение. Я лёг спать и не просыпался, пока солнце не рассеяло тьму. Я продолжил обход и за несколько дней исследовал значительную часть окрестностей, каждый день наслаждаясь так же, как в первый. Я вернулся в свой старый лагерь, который в моё отсутствие никто не потревожил. Я не всегда оставался в нём и часто спал в густом тростнике, надеясь избежать дикарей, которые, думаю, часто посещали лагерь, но, к счастью, в моё отсутствие. В таком положении я постоянно рисковал быть убитым. Сколь печально такое положение для человека, мучимого страхом, поскольку страх напрасен, если опасности нет, а если опасность есть, то он только умножает боль. На моё счастье, я был лишен этого досаждающего чувства, хотя у меня были величайшие причины подпасть под его влияние. В ночные часы меня занимали крадущиеся волки с их беспрестанным воем, а днём в этих обширных лесах перед моим взором всегда были всевозможные виды животных.

Я был окружён изобилием в самой гуще нужды. Я был счастлив в гуще опасностей и беспокойств. При таком разнообразии я просто не мог впасть в меланхолию. Никакие населённые города с их торговлей и величественными сооружениями не могли доставить мне такого удовольствия, как красоты природы, которые я здесь находил.

Так, в непрерывных лесных удовольствиях я провёл время до 27-го июля, когда, к своему великому блаженству, я встретился с братом в нашем старом лагере, как мы и договаривались. Скоро мы решили, что оставаться здесь дольше небезопасно, и покинули это место. Мы отправились на реку Камберленд и исследовали эту часть страны до марта 1771 года, дав названия многим водным источникам.

Вскоре я вернулся домой, к своей семье. Я был полон решимости как можно скорее взять их собой, чтобы вместе жить в Кентукки, который, несмотря на риск для моей жизни и моего достатка, я считал вторым раем.

Я в целости вернулся в своё старое жилище и нашёл семью в благополучии. Я продал свою ферму на Ядкине и всё имущество, которое не мог увезти с собой. Двадцать пятого сентября 1773 года мы простились с друзьями и отправились в путь до Кентукки вместе с пятью другими семьями и с полусотней людей, которые присоединились к нам в Долине Пауэлла, что в ста пятидесяти милях от заселённой ныне части Кентукки. Это многообещающее начало было омрачено тенью невзгод, поскольку десятого октября на нашу компанию напали индейцы, которые убили одного человека и ранили ещё шестерых. Среди тех, кто пал в этой стычке, был и мой старший сын. Хотя мы защищались и отбили неприятеля, всё же он рассеял наш скот, вверг нас в крайние затруднения и так устрашил всю компанию, что мы отступили на пятьдесят миль, к поселению на реке Клинч. Мы проследовали мимо двух гор, а именно Пауэлла и Уолдена, и приближались к Камберлендским горам, где нас постигла неудача. Эти горы находятся в диких местах между старыми поселениями Виргинии и Кентукки, тянутся с юго-запада на северо-восток, отличаются длиной и шириной и стоят очень плотно. Природа сотворила в них проходы, которые менее сложны, чем можно ожидать, глядя на столь высокие кручи. Наружность этих гор столь дика и отвратительна, что невозможно смотреть на них без ужаса. Наблюдатель может вообразить, что некогда природа страдала здесь от жестоких судорог и что это останки страшного потрясения; руины, но не Персеполя или Пальмиры, а всего мира!