Приключения порученца, или Тайна завещания Петра Великого
Шрифт:
– Счастливой, вот это навряд ли… – подумал Алексей, но промолчал, а про себя подумал – Чего уж с ним спорить, Абрам – парень ещё молодой, идеалистический, жизни и смерти ещё не видел, тем паче и убивать не приходилось. Дай бог и не придется. Не приведи господь попасть ему на жернова власти. Упаси его душу чистую от супостатов и властолюбцев.
Так приятно пришел первый день пути. Ничего не предвещало им ни опасностей, ни злоключений. Далее путь их лежал, на Нарву, далее на Ревель, Ригу. Потом через Кенигсберг, через Польшу, на Данциг, и далее… Дорога не столь длина, но приятна и познавательна.
Перед сном, на постоялом дворе, в голове Алексея опять пронеслись цепью события его молодости. Он подумал:
С этими горькими мыслями весь в слезах он и уснул. Проснулся уже свежий, отдохнувший, поели и в путь. Так ни шатко, ни валко приехали они и второй день. Были уже в Эстляндии.
– Вот ведь странно, – думал Алексей, далека дорога, казалось никогда не проехать её, первый день так долго тянется, а глядишь, уже и приехал. Так и жизнь наша, наверное, каждый день тянется долго-долго, а моргнуть не успеешь, как пора уж и на покой.
Ехали, болтали о всякой всячине, придворные сплетни, обсуждали дам, кто как одевается, кто с кем флирт делает, о войне, об армии, об чинах. Вспоминали прежние денёчки, как из полона турецкого бежали. Абрам смутно помнил ту страшную ночь, когда оторвали его от его матери, как она бросилась за ним в воду. А Алексей старался забыть этот эпизод, так как мнил его очередным своим злодейством, и совестно ему было перед Абрамом, что жизни чужие не щадил, дабы свою сохранить, и выгоду иметь.
Благополучно миновали они Ревель, а на седьмой день пути, были уже в Риге. Документы проездные, подписанные Александром Даниловичем, показывали всего пару раз. Никаких подозрений, ни они у проверяющих, ни проверяющие у них не вызывали. Едут ну и едут себе офицеры по царёву распоряжению. Да и куда тут скроешься, когда один из путников – офицеров – негра черномазая. А таких офицеров при дворе только-то один и есть, так что не скроешься, не затаишься. Как ни маскируй его под пленного шведа, всё равно вся Россия знает, кто этот обер-юнкер.
Но уже под Кенигсбергом почуял Алексей, звериным своим чутьём, что что-то происходит неправильное. Что, именно, он и не мог бы сказать достоверно, то ли в трактире один из постояльцев не так посмотрел, то ли поста, где он должен быть не оказалось, а появился совсем в другом месте. То саксонские офицеры о чём-то переглянулись с русскими, то ли показались слишком вежливыми и предупредительными. Может всё это только кажется, а может и нет. Бережённого – бог бережёт. В общем насторожила его слишком благостная и лёгкая дорога, почувствовал Алёха, что-то должно произойти, уж слишком всё хорошо складывается.
– А что делать? Кто это его преследует и с какой целью? Всё это неясно. Это точно не Меньшиков, он же сам выписал проездные, и не царица – ей сейчас не до того. Разнесло её, аки тумбу, еле ноги передвигает, ждёт наследника. А кто же? И кого это государь так опасался, когда давал наказ…
Всё это надлежало выяснить, прежде чем предпринимать какие-то меры. С Абрамом своими сомнениями не делился, но предупредил его, что бы тот был осторожен, ни с кем в сношения не вступал, ни с русскими, ни с поляками, ни с саксонцами.
Прежде всего, надо было узнать, действительно ли их преследуют, и во вторую очередь – кто и с какой целью. Решение пришло неожиданно. Дело было так.
Они обедали в трактире на постоялом дворе. Денщики, Савелий и Степан, сидели тут же за угловым столом. В трактире было тихо и безлюдно. В углу, у входа на кухню сидели саксонские офицеры, пили пиво и тихо переговаривались о всякой всячине. Неожиданно тишину нарушила шумная компания бродячих артистов – огромного роста и могучего сложения силач, пожилой клоун в одеждах Арлекина, молодая женщина в испанском наряде и с кастаньетами, девочка – акробатка лет 14 и огромный лохматый пёс. Они заняли стол у окна и начали шумно обсуждать своё недавнее выступление на площади. Клоун вытащил сумку и стал считать полученную выручку.
Поначалу Алексей и не обратил на них внимания, но потом он прислушался и уже не отвлекаясь вслушивался в каждое их слово. Из отрывочного, беспорядочного крикливого их разговора, на ужасной смеси немецкого и польского, Алексей понял, что выручка в здешних краях небогатая, что их комедии не вызывают восторгов у местной публики, и, что надо бы передислоцироваться на юг, в Империю. Там всё-таки ближе к Италии, и народ понимает настоящее искусство. Внезапно офицеры, до этого мирно сидящие у входа, поднялись и подошли к артистам. Разговор принял громкий и скандальный характер. Офицеры требовали отдать им выручку артистов, угрожая им шпагами. Пёс, оскалив зубы, грозно зарычал. Решение к Алексею пришло почти мгновенно, Он резко поднялся, подошёл к столику и резко, почти по-хамски, обозвав офицеров разбойниками с большой дороги, потребовал оставить артистов в покое. Офицеры, видя, что перевес не на их стороне, чертыхаясь, удалились из трактира, обещая вернуться. Клоун обратился к Алексею:
– Благодарим вас господин, но они могут вернуться с подкреплением, и вам тогда несдобровать. Вы ведь не королевские? Вы ведь русские, я по форме вижу. Мы-то сами из подкарпатья, по-русски понимаем и говорим малость. Если вы не возражаете, примите наше приглашение – отужинать с нами в нашем театральном таборе. Вы, я вижу, путники…
– Да, мы путешествуем по дружеским странам, а это мой денщик, молодой обер-юнкер, будем знакомы, я Алексей, а его Абрамом зовут. Он из эфиопских дворян, царских кровей. На нашей службе уже давно. Мы его ещё ребёнком из турецкого рабства вызволили. Едем на воды в Чехию. Мы не торопимся и могли бы вам компанию составить. Ну, если там заступиться, как сейчас, например. Мы, русские, очень к искусству склонны, и могли бы даже играть какие-нибудь роли. Вот, например, Абрам мог бы даже и Отеллу ревнивого сыграть. Мы с трагедией этой знакомы… Абрам удивлённо посмотрел на Алексея. Алёха незаметно сделал ему знак молчать. На том разговор и завершился.
За ужином обговорили детали и маршрут движения. А так же условия раздела выручки. Савелий и Степан также присоединились к кортежу. И на следующее утро театр выехал из Кенигсберга по направлению к Варшаве.
Глава третья
Абрам Петрович
Для Абрама Петровича путешествие казалось сказкой, подарком судьбы. Ещё бы, пленник государя, только что считается офицером Преображенского полка. На самом же деле – пленник и экспонат кунсткамеры. Он прекрасно понимал презрительные взгляды и насмешки сослуживцев, странные переглядывания дам на балах и ассамблеях, но виду не подавал и относился ко всему философически. Зато он мог свободно говорить с государём на научные и военные темы, мог очень много читать, поскольку все двери в царские книгохранилища были для него открыты. Такая жизнь, в общем, устраивала Абрама.